Эта мысль помогла ему взять себя в руки.
— Господин, у меня есть одна идея, которая может тебя заинтересовать, — ответил он.
— Хорошая идея, адмирал, — добавил Кхремий.
— Это ты, Кхремий? — Эвдем не узнал Менедема по голосу, зато плотника он сразу узнал. — Боги не обидели тебя здравым смыслом, поэтому если ты говоришь, что парня стоит выслушать, я выслушаю.
Он спустился по крутому трапу «Свободы» и быстро подошел к Менедему и Кхремию: Менедем понял, что Эвдем все делает быстро. Наварху было лет сорок, у него были седеющая борода, длинный нос и твердый, пытливый взгляд.
— А, сын Филодема, — сказал он негромко, узнав наконец Менедема. — Хорошо… Во всяком случае, ты немного разбираешься в судах. Рассказывай, что у тебя за идея.
И Менедем рассказал, закончив так:
— Слишком часто пираты уходят безнаказанными. Если бы у нас были такие суда, может, некоторым из разбойников и не удалось бы уйти. Очень на это надеюсь.
Он ждал, как Эвдем воспримет его затею.
Наварх выслушал, ничем не выдав, что у него на уме. И когда Менедем договорил, Эвдем тоже не сказал ему ни слова. Вместо этого наварх повернулся к Кхремию и спросил:
— Мы сможем построить такие суда?
— Да, господин, — ответил плотник. — Без сомнения, сможем. Они могут обойтись даже дешевле, чем обычные триеры. Хотелось бы, чтобы они были легкими — значит, не придется окружать перилами всю палубу или строить весельные коробки из твердых брусьев, и это сэкономит древесину.
Эвдем явно учел такое соображение.
— Понятно… — проговорил он и снова повернулся к Менедему. — Ты дал мне пищу для размышлений, а это случается не каждый день. Совершенно новый тип судов… Браво!
— Я просто болтал с Кхремием и между прочим сказал то, что показалось очень интересным нам обоим, — ответил Менедем. — И тогда мы пошли искать тебя.
Эвдем отрывисто кивнул.
— Когда тебе в голову приходит хорошая идея — это одно. А когда ты осознаешь, что тебе в голову пришла хорошая идея, — совсем другое. Просто болтая от нечего делать, люди придумывают много интересного — но обычно продолжают себе болтать дальше и совершенно забывают о своих придумках. А ты не забыл о тригемолии, а? — Эвдем попробовал произнести незнакомое слово и снова кивнул. — Многие пираты могут очень сильно пожалеть, что ты не забыл про свою идею!
— Клянусь богами, надеюсь, что так оно и будет! — прорычал Менедем.
— Да, на тебя ведь тоже напали, верно? — спросил Эвдем.
— Так и есть, наварх.
— Что ж, как я уже сказал, и те пираты, что на тебя напали, и многие их товарищи могут пожалеть о содеянном. Нападение на твой акатос может оказаться одним из самых важных моментов в истории пиратства с тех пор, как Парис украл Елену — но не в том смысле, о каком мечталось пиратам.
Эвдем говорил очень уверенно.
«Соклей тоже считал то нападение одним из самых важных моментов в истории пиратства всех времен — из-за идиотского черепа грифона, — подумал Менедем. — Но, с другой стороны, наверху полагается мыслить более логично, чем моему двоюродному брату».
— Ты умеешь читать и писать? — спросил Эвдем Кхремия.
— Немного, господин. Так, без особых затей, — ответил плотник.
— Ничего затейливого и не потребуется, — сказал наварх. — Составь мне список всего, что понадобится для постройки тригемолии, — всего, что только придет тебе в голову. Отталкивайся от того, что требуется для постройки триеры.
— Я составлю такой список, — пообещал Кхремий.
— Удачи! — Эвдем пожал руку Менедему. — И тебе тоже удачи! Ты заслужил благодарность своего полиса.
Менедем низко поклонился: эти слова не оставили его равнодушным.
— А разве эллин может надеяться на большее, о благороднейший?
— Тригемолия, вот как? — спросил Соклей.
Они с Менедемом шли по улицам Родоса недалеко от Великой гавани по направлению к складу финикийца.
— Верно, — ответил Менедем. — Порой мне кажется, что сами боги позавчера вложили это слово в мои уста.
— Если уж сами боги решили тебе помочь, почему бы им не подсказать такое слово, которое легче было бы произносить? «Три-один-и-половинка»? Да люди годами будут ломать головы — что это такое.
— Наварх Эвдем сразу догадался, — ответил Менедем.
— Он же наварх, — парировал Соклей. — Его интересует само судно, а не его название.
— Знаешь, кого ты мне напоминаешь? — спросил Менедем. — Эсхила в царстве Аида в «Лягушках» Аристофана — когда тот критикует прологи Еврипида. Но я не думаю, что тригемолия собирается «потерять свою маленькую бутылочку масла», судя по тому, как поставлен пролог.