— Косский шелк! Родосские благовония! Пурпурная краска из Библа! Бальзам из Энгеди, лучший в мире!
В тот же миг все, кто был на рынке, замерли и с разинутыми ртами уставились на него. Менедем продолжал расхваливать свои товары. Ему нравилось быть в центре внимания; если уж говорить честно, то вообще мало что в жизни нравилось ему больше этого. Когда все окружающие в пределах слышимости поворачивали к нему головы, то для Менедема это одновременно было ситосом, опсоном и неразбавленным вином.
— Папирус из Египта! — для полноты впечатления добавил Соклей. — Очень быстро расходится — покупайте, пока у нас он еще есть! Чернила высшего качества!
— Шелк! Благовония! Краска! Бальзам! — вторил брату Менедем.
Прошло совсем немного времени, а вокруг небольшой выставки товаров уже теснилась толпа: людям не терпелось пощупать, понюхать и поглазеть. Жители Наксоса были ионийцами, и отовсюду слышались их грубые, с придыханием голоса:
— Эй, 'удь осторожней! Не наступай на ноги!
— Это он тебе 'оворит!
— Не мне, а тебе!
— Осторожней, товарищ!
— Ты торчишь на пути, хватит 'лазеть, госпожа!
Да уж, недостатка в желающих поглазеть не было. А вот расставаться со своим серебром местные жители не рвались, хотя лекарь и купил бальзама на пару драхм.
— Хорошо, что я его нашел, — сказал он серьезно. — Я считаю, что это средство очень эффективное, но мне редко подворачивается случай его купить.
— Тогда ты должен взять побольше бальзама, — сказал Соклей. — Разве это не логично?
— Логично-то логично. — Лекарь улыбнулся милой, печальной улыбкой. — Беда в том, что я не могу себе этого позволить. Увы, нами правит необходимость.
Он забрал ту малость бальзама, которую купил, и пошел своей дорогой.
Соклей продал еще горшочек чернил, а Менедем — пару кувшинов благовоний. Но торговля шла медленно.
Когда Аристид явился на рыночную площадь доложить, что амфоры с водой полны, Соклей и его двоюродный брат вздохнули с облегчением.
Менедем посмотрел на солнце.
— Полдень еще не наступил, но уже близко. Давайте соберем товары и двинемся обратно на судно.
Соклей не возражал.
Вскоре «Афродита» уже скользила по волнам на север.
Диоклей задавал ритм гребле. Они двигались прямо против ветра, поэтому шли только на веслах, с парусом, поднятым и подвязанным к рее.
— Когда мы будем возвращаться с Полемеем на Кос, будет легче, — сказал Соклей.
Но двоюродный брат бросил на него странный взгляд.
— Да, если продержится ветер и простоит хорошая погода, — после короткой паузы добавил он.
У Соклея покраснели уши. Помимо ветра и погоды им могло бы помешать множество других обстоятельств.
Возле города Панормоса, что лежит на северном берегу острова Миконоса, «Афродиту» снова приняли за пиратский корабль. Это позабавило и в то же время опечалило Менедема; ему понадобилось пустить в ход весь свой дар убеждения, чтобы удержать местных жителей от бегства в глубь острова или от нападения на судно.
— Хорошо, что нам требуется всего лишь стоянка на ночь, — сказал он Соклею после того, как местные успокоились.
— Да уж, — согласился его двоюродный брат. — Надеюсь, мы не нарвемся на настоящих морских разбойников, когда двинемся к Эвбее.
— Да не случится такого! — воскликнул Менедем и сплюнул в подол туники, чтобы отвратить беду.
Так же поступил и Соклей. Менедем улыбнулся. Хоть Соклей и считал себя философом, временами он мог быть таким же суеверным, как и любой моряк.
Соклей слегка смущенно кашлянул. Да, он становился в море суеверен, но, в отличие от большинства моряков, чувствовал себя из-за этого не в своей тарелке.
— Вот и еще одна ночь пройдет на борту. — Похоже, он искал повод перевести разговор на другую тему.
В Панормосе не было родосского проксена. На взгляд Менедема, здешнее селение вообще едва ли можно было считать полисом.
— Нам, вероятно, лучше остаться тут, а не высаживаться на берег, — сказал он.
— Я тоже так думаю. — Соклей бросил на Менедема лукавый взгляд. — Однако на борту «Афродиты» не будет девушек.
— Все равно любая девушка в таком болоте, как Панормос, наверняка оказалась бы уродиной, — ответил Менедем.
Он расстелил гиматий на палубе юта, лег, завернулся в него и уснул.
Когда он проснулся, Соклей храпел рядом.
Менедем встал и помочился в море.
Небо светлело, приближался восход.