— О, я буду драться, как дикий кабан, если сочту, что прав, и выпущу кишки у охотничьих псов нелогичности, которые станут кусать меня за пятки, — заявил Соклей. — Но какой смысл горячиться и париться, отстаивая ложные убеждения?
— И все-таки ты мог бы меня переспорить. Вообще-то у тебя были неплохие шансы, — ответил Менедем. — Вспомни, как расправился Плохой Логик с Хорошим Логиком в «Облаках».
— Ты все время поминаешь эту грязную пьесу, — сказал Соклей. — Ты же знаешь, что она не входит в число моих любимых.
— Но в ней много хорошего, — возразил Менедем. — К тому времени, как Плохой Логик заканчивает свою речь, Хороший Логик понимает, что почти все афиняне — шайка широкозадых катамитов.
— Но это неправда! — запротестовал Соклей.
— Так считают люди, — ответил банальностью Менедем. — И пьеса очень смешная.
— То, что люди считают истинным, часто влияет на то, как они себя ведут или как говорят, и потому и впрямь становится истинным, — задумчиво проговорил Соклей. — Я же гонюсь за правдой, следуя туда, куда она меня приведет, куда бы она ни привела…
Он погрозил Менедему пальцем.
— Но я бы никогда не вышвырнул правду за борт, чтобы заставить кого-то посмеяться.
— Ты — воплощенная добродетель. — Менедем мог бы сказать это насмешливо, так как его двоюродный брат и впрямь бывал иногда занудным.
Но тот и в самом деле обладал многими добродетелями, и сейчас Менедем как никогда был склонен их признать, ведь Соклей не поднял шума из-за того, что им предстояло двинуться в Милет.
— А вон и «Афродита», — показал Соклей.
Пара моряков на борту торговой галеры заметили капитана и тойкарха и помахали им. Менедем помахал в ответ и вытер лоб тыльной стороной ладони.
— Жарко и влажно, — проворчал он.
— И то правда. — Соклей посмотрел на север. — И по-моему, поднимается легкий ветер.
Он говорил так, будто надеялся, что его разуверят. Но Менедем, к сожалению, был с ним согласен.
— Надеюсь, мы не попадем в бурю, — сказал он. — Сезон поздноват для бурь, но мне не нравится, как парит. Такое обычно бывает перед грозой.
— Согласен, — ответил Соклей. — Может, нам не стоило отпускать команду для кутежа?
Менедем пожал плечами.
— С равным успехом можно попасть в шторм и в Милете, и посреди Эгейского моря.
Он шагнул с присыпанной песком грязи на доски пристани, нагретые солнцем и гладко отшлифованные босыми ногами бесчисленных моряков.
Когда они с Соклеем приблизились к «Афродите», Аристид спросил:
— Так завтра на судно принесут знаменитое косское вино? Боюсь, что нет, — покачал головой Менедем. — Никомах заломил слишком высокую цену.
— О, как плохо, — отозвался впередсмотрящий.
Многие моряки проявляли живой интерес к тому, что происходило на «Афродите», и Аристид был одним из них. Может, он мечтал стать торговцем, а может, хотел служить капитаном на борту торгового судна. Скорее всего, первое. Но и второй вариант был весьма возможен — если бы Диоклею больше повезло, он бы занимался нынче именно таким делом. Но время Диоклея еще могло прийти; скорее всего, должно было прийти.
Менедем тоже задал вопрос:
— По ту сторону пролива, в Галикарнасе, видно что-нибудь интересное?
Нет, шкипер, — ответил Аристид. — Там все тихо. Здесь военные галеры Птолемея снуют туда-сюда у входа в гавань, и вполне можно разглядеть вдали маленькие, как блохи, суда Антигона, которые занимаются тем же. Два этих флота даже не пробуют приблизиться друг к другу.
— Тем лучше, сказал Менедем. — Я бы не хотел выйти из гавани и очутиться в гуще морского сражения.
— Надеюсь, ничего подобного не случится! — воскликнул Аристид.
Соклей негромко проговорил:
— О, так у тебя на уме были военные суда, когда ты спрашивал про Галикарнас? А я думал, ты все еще беспокоишься насчет обманутого мужа, которого взбесил пару лет назад.
— Смешно, — сквозь сжатые зубы ответил Менедем. — Очень смешно.
Не покинь он тогда спешно Галикарнас, он мог бы вообще оттуда не выбраться: обманутый муж жаждал его крови. Но Менедем все же заставил себя посмотреть на северо-восток, где на материке лежал город.
— Я когда-нибудь туда вернусь.
— Но не под своим настоящим именем, — отозвался Соклей. — Если только ты не придешь туда со своим флотом.
Вероятно, он был прав. Разумеется, прав; Менедем и сам это прекрасно понимал, но не собирался в этом признаваться.
— Думаю, в случае необходимости я мог бы вернуться туда и сейчас. А через пару лет тот человек даже не вспомнит моего имени.