При столкновении пострадали три или четыре доски возле кормы: соединительные шипы надломились, пазы, в которых они держались, раскрошились, и сквозь обшивку проникала морская вода. Она не текла ровным потоком, но выплескивалась толчками, так как повреждение было у поверхности, а не под ней.
Соклей выбрался задом наперед на палубу (и, будучи не самым изящным из людей, еще разок стукнулся при этом головой), поднялся на ют и изложил Менедему новости.
— Я так и знал! — в бешенстве воскликнул его двоюродный брат. — Спорим, что мы даже не поцарапали то вонючее крутобокое судно? Обшивка у него толстая, как череп его капитана! И много просачивается воды?
— Не так уж много, — ответил Соклей. — Она выплескивается не все время, а толчками.
— Если мы заткнем течь куском паруса и вычерпаем воду, как думаешь, сможем мы добраться до Коса?
— Думаю, да, — сказал Соклей. — Но Миндос ближе.
Он указал на восток.
— Я знаю, мой дорогой, — ответил Менедем. — И если придется, я туда пойду. Но я бы предпочел этого не делать: такие повреждения требуют хорошего ремонта, а на Миндосе скоро узнают, что именно мы привезли Полемея на Кос. Если у нас будет выбор, я бы предпочел не появляться на Миндосе, когда там станет это известно. Если же выбора не окажется… — Он пожал плечами. — Что ж, это другой разговор, и тогда я сделаю то, что должен.
— Да. — Соклей кивнул. — Вполне разумно. Как я уже сказал, течь не такая уж сильная, все могло бы быть и хуже. Может, спустишься и посмотришь сам?
— Наверное, так и вправду будет лучше, — ответил Менедем. — Хорошо, возьми рулевые весла… То есть оставшееся весло. Кто бы мог подумать, что мы потеряем два рулевых весла за одно путешествие? Клянусь богами, такое редко случается. Поверни судно к югу, чтобы идти против ветра. Мы доберемся до Коса, если только я не решу, что мы не сможем туда дойти.
Вскоре Менедем вернулся на ют, тоже потирая макушку, что слегка утешило Соклея.
— Протечки есть, еще какие, но, думаю, мы сможем их заткнуть. Ты прав — течь не такая уж сильная. Мы доберемся до Коса, не беспокойся.
И Менедем начал выкрикивать команды, послав пару моряков под палубу с кусками паруса для заделывания протечек и приказав, чтобы парус спустили с рея.
Соклей вгляделся в даль.
— Что будем делать, если опять заметим то судно?
— Нам следовало бы его протаранить! — прорычал Менедем. — Посмотрим, как бы им это понравилось, клянусь богами! — Но потом продолжил более задумчивым тоном: — Если мы выясним, чей это корабль, то, может, сумеем подать в суд на его капитана или владельца.
— Может быть.
Соклей сам знал, что в его голосе звучит сомнение. Подать в суд на жителей другого полиса и получить компенсацию, если удастся победить, — это зачастую было настолько трудной задачей, что в сравнении с ней даже сизифов труд казался легким. Зачастую, но не всегда.
Потом Соклей слегка приободрился.
— Если судно придет на Кос, мы могли бы отправиться с жалобой прямо к Птолемею.
— Да, верно. — Менедем хищно улыбнулся. — Трудно найти лучшие связи, чем знакомство с самим Птолемеем, а?
Не успел Соклей ответить, как из-под палубы юта вылез моряк и окликнул Менедема:
— Шкипер, мы заткнули протечки, как могли, но там все еще маленько сочится вода.
— «Маленько» — это сколько? — вопросил Менедем.
И тут же махнул рукой.
— Не важно — я сам посмотрю. Соклей, возьми опять рулевое весло и держи судно на этом курсе.
Едва Соклей взялся за рукоять весла, как его двоюродный брат снова исчез под палубой. Менедем вернулся мрачный, настроение у него было под стать погоде.
— Чума все побери, я не хочу идти на Миндос!
— Шкипер, а почему бы нам не заделать пробоину куском парусины, пропитанной дегтем? — спросил Диоклей. — Так поступают на военных галерах, когда их таранят… Если у моряков остается время перед тем, как их протаранят снова, я имею в виду.
— То есть привязать парусину веревками? — спросил Менедем.
Начальник гребцов кивнул. Капитан «Афродиты» задумался.
— Я никогда не пробовал такое делать. Ты знаешь, как это провернуть?
— Конечно знаю, — ответил Диоклей.
Многие на его месте ответили бы так в любом случае — но их келевст был не из тех, кто корчит из себя всезнайку.
— Хорошо. Позаботься об этом, — велел Менедем. — Я буду учиться у тебя вместе с моряками.
— Ладно, — ответил Диоклей. — Пропитывать парусину дегтем под дождем будет проклятущей работенкой, но что уж поделать.
Несколько моряков принялись за эту грязную работу, а начальник гребцов тем временем приказал снова взять парус на гитовы и снял с весел всех людей, кроме четырех.