Изабо качнула крыльями и, описав дугу, полетела прочь. Ее одежду, точно крошечные лоскутки, уносил прочь ветер. Она подхватила в острые изогнутые когти квадрат белой ткани и им, словно сетью, поймала свои кольца, которые, поблескивая, падали к земле. Даже в облике беркута Изабо понимала, что не должна потерять свои кольца и плед. Совиная лапа, к ее огромному облегчению, все еще висела на кожаном шнурке на ее покрытой перьями груди.
Полет обратно к Проклятым Вершинам оказался очень долгим, и даже несмотря на силу крыльев беркута, к тому времени, когда Изабо наконец спикировала к башням, она была совершенно без сил. У нее не было никакого желания голышом бежать по залам, поэтому она приземлилась на подоконнике открытого окна одного из верхних этажей. Она приняла свой собственный облик и чуть не свалилась с окна, столь сильным была усталость, навалившаяся на нее. Но все же ей удалось слезть с подоконника, и она больно ободрала колени, упав на пол. Закутавшись в свой мягкий шерстяной плед, Изабо с облегчением обнаружила, что он все еще сколот брошью, которую ей подарил Лахлан, изящным драконом в прыжке с золотым глазом, в который был вставлен драгоценный камень. Это была одна из наиболее дорогих Изабо вещей, равно как и сам плед, который своими руками соткала для нее Хранительница Ключа Мегэн. Белый, с красными и синими пересекающимися полосами, он был пледом Мак-Фэйгенов и символом королевского наследия Изабо. Хотя потеря ее любимых штанов и берета расстроила ее, утрата пледа и броши стала бы для нее настоящим горем.
— Да, придется мне повозиться, чтобы как-то решить проблему с вечно потерянной одеждой, — сказала она себе, надевая оба своих кольца обратно на пальцы. Потом поспешила по коридорам в свою комнату, счастливо избежав встречи с кем-либо из слуг.
За время своего пребывания в Башнях Роз и Шипов Изабо узнала о драконах очень многое. Первые три года ее наставником и учителем был сам Фельд Знаток Драконов, а после того, как он погиб, она продолжала заниматься самостоятельно. Фельд составил каталог всех книг и свитков в библиотеке, в которых упоминались драконы, и Изабо методично читала все подряд по этому списку. Она знала, что Эсрок скоро отложит яйцо, которое будет ревностно охранять все три года, пока в нем будет расти и развиваться зародыш маленького дракончика. Судя по учебникам, только что отложенное драконье яйцо было совсем маленьким, но в течение этих трех лет постоянно увеличивалось в размере, пока не достигало величины спящей лошади. Должна была пройти еще сотня лет, прежде чем маленький дракончик достигнет своей полной величины и зрелости. Самой Эсрок было всего одно столетие, и она была много младше всех остальных драконов. Если она сможет благополучно высидеть свое яйцо и свежевылупившийся дракончик окажется самкой, медленное вымирание драконов может остановиться.
Изабо только порадовалась этой мысли, несмотря даже на то, что это событие поставило ее перед, казалось, неразрешимой проблемой. Теперь не было никакой надежды на то, что драконья принцесса отвезет Изабо в Лукерсирей. Она будет очень занята сооружением гнезда, пока не отложит яйцо, а после этого еще более занята, обогревая его и оберегая от огров, гоблинов, ледяных великанов и прочих хищных обитателей гор. Ее самец будет охотиться для нее и по очереди с ней переворачивать яйцо и обогревать его. Изабо знала, что драконы находили себе пару на всю жизнь, и лишь если один из пары погибал, второй мог найти себе кого-то другого.
Хотя Эсрок была не единственным драконом, обитавшим на Драконьем Когте, лишь она одна позволяла людям летать у нее на спине. Когда-то, еще мальчиком, Хан'гарад спас ей жизнь, и в результате этого она чувствовала к его семье что-то вроде дружбы. Ее же надменных братьев Изабо могла попросить отвезти ее в Лукерсирей ничуть не больше, чем их древнюю и могущественную мать, саму королеву драконов.
Весь вечер Изабо ломала голову, как же ей попасть в Лукерсирей. Она могла снова превратиться в орла и полететь туда, но это означало, что ей придется появиться при королевском дворе обнаженной и безо всяких вещей. Она хотела взять с собой плед и брошь, кольца, совиную лапу, кристалл кварца, свой кинжал ведьмы, пояс с оружием, сумку с травами и лекарствами, не говоря уж об одежде. Это было слишком много, чтобы орел, не важно, насколько большой и сильный, мог унести все это в когтях.
Она могла отправиться пешком, как это было, когда она впервые покинула укромную долину Мегэн в ночь своего шестнадцатого дня рождения. Но то путешествие было долгим и полным опасностей, и у Изабо не было желания повторить его снова.
Поэтому в тот вечер за ужином Изабо склонилась к отцу и спросила негромко:
— Ты помнишь, как мы впервые попали в Проклятую Долину?
Они сидели рядом за высоким столом в огромной столовой, и им прислуживал недавно назначенный оруженосец Хан'гарада. Придворные дамы и кавалеры сидели за более низким столом, а еду им подавали или их собственные слуги, или дворцовые лакеи, которые лишь недавно поднялись до такого положения и поэтому были довольно неловкими. В столовой шел оживленный застольный разговор, и Изабо могла не беспокоиться, что ее кто-нибудь услышит.
Ее отец покачал головой.
— Не очень, — ответил он тихо. — Теперь все те годы, что я провел в облике коня, кажутся кошмаром, смутным и ужасным. Я помню, что меня стреножили, а ты пришла и перерезала путы.
— Ты привез сюда меня и Бронвин по Старым Путям, — сказала она.
— Да, верно, — сдержанно сказал Хан'гарад.
— А откуда ты узнал, как это делается? Ведь Старые Пути — это дороги Селестин. Мегэн дружит с Селестинами несколько столетий, но они так и не раскрыли ей секрет своих тайных дорог.
— Может быть, она никогда их не спрашивала.
— Да нет, она не могла. Мегэн всегда нужно знать все обо всем.
— Возможно, они не хотели раскрывать свои секреты людям.
— Но ты ведь наполовину человек.
— Но я еще и наполовину Хан'кобан.
— Значит, Хан'кобаны знают секрет Старых Путей?
— К чему все эти вопросы? Ты готова ответить на мой вопрос?
— Если хочешь спросить меня о чем-нибудь, так спрашивай, — нетерпеливо ответила Изабо. — Мы же не на Хребте Мира.
— Грубость везде грубость.
Изабо вздохнула.
— Прости, если я показалась тебе грубой, но у меня есть причина для расспросов.
— И что же это за причина?
— Теперь, когда малыши появились на свет, а мама пошла на поправку, я хочу вернуться в Лукерсирей. Ты ведь знаешь, что я хочу помочь им, и кроме того, мне хочется учиться в Башне Двух Лун. Я очень отстала от остальных своих сверстников, и если я хочу пройти Испытания и вступить в Шабаш, мне нужно много заниматься и нагонять пропущенное.
— Но Ишбель говорит, что твоя способность принимать вид всяких животных — очень могущественный Талант, что ты уже колдунья необыкновенной силы. Зачем тебе учиться и проходить Испытания?
— Если я хочу полностью раскрыть свой потенциал, то должна до конца управлять своими действиями. Сейчас я не совсем понимаю, что и как делаю. Кроме того, есть еще уйма Умений, которыми я не владею. Меня почти ничему не учили о силах воздуха, воды и земли, хотя с огнем я управляюсь очень неплохо благодаря Латифе. Ведьма должна учиться как можно больше, если хочет освоить Высшую Магию. Обычно ученики проводят восемь лет, занимаясь одной лишь учебой, прежде чем их начинают считать достаточно понимающими Единую Силу, чтобы быть хотя бы принятыми в Шабаш как ведьмы. Потом еще несколько лет нужно специализироваться в той или иной стихии, чтобы получить кольца колдуньи. Ты должен все это знать, дайаден, ты ведь сам прилетел в Башню Двух Лун, чтобы изучить все, что можно. Я помню, как Мегэн говорила, что ты пришел учиться у ведьм, когда овладел всем, чему тебя могли научить Хан'кобаны. — Он кивнул, и Изабо продолжила. — Ты же понимаешь, это не потому, что я не хочу быть с тобой и мамой. Просто у вас теперь есть малыши, и вы оба заняты восстановлением замка и налаживанием торговли. Я должна найти свое собственное место в мире.