— В лицо не стреляй, — бросил старший следователь, едва стих грохот «калаша», — нам его еще на опознание…
Дядя Сережа опустился на пол рядом с раненым Шацки-ным, помог сесть и стащить пиджак с пробитого плеча. Я, шурша устилающими пол бумагами, подошел к столу, отыскал среди оружия пакет бинтов и бросил дяде. Тот поймал, а я двинулся вдоль металлических шкафов. Некоторые были заперты, а те, что открыты, — большей частью пусты. В комнате хранили запас консервов, несколько армейских аптечек, еще я нашел патроны и пару бутылок водки. Кое-что из сталкерского снаряжения, рюкзаки, спецконтейнеры, прибор ночного видения, ноутбук в потертом исцарапанном корпусе… Ничего особенного, ничего такого, что могло бы объяснить происходящее. Я возвратился к столу и склонился над черепом.
— Осторожно! — крикнул с пола старший следователь. — В контейнер его! Руками не трогай!
Я заглянул сквозбглазницу. Внутри черепа мерцал и вспыхивал… кристал, не кристал? Больше всего эа штука напоминала артефакт, но таких я прежде не встречал. Бросиы взгляд на ПША, и убедился, что радиационный фон не пред-ставляет опасности, но на всякий случай решил послушать Шацкина, взял контейнер и вытряхнул странный артифакт туда, не прикоснувшись пальцами.
— Какого он цвета? – Я произнес, вопрос велух, ни к кому конкретно не обращаясь, Ответили оба:
— Зеленого!
Мы помолчали, прислушиваясь к завываниям подъемного зверинца,
— Нужно выбираться, – сказал наконец Шацкин, – Помоги, пенсионер.
Он поднялся, опирайсь на руку дяди Сережи, проковылял к столу, перевернул один ствол, другой, наконец выбрал «калаш», Я дал ему пару рожков, которые отыскал в шкафу; дядя тоже взял АКМ, а я поднял винтовку, из которой стрелял Хурылиев, Заодно проверил карманы покойного владельца Ремжеллора и стащил с его руки ПДА,
— Компьютер мне, — скомандовал Шацкий, — и контейнер тоже.
—Ты не больно-то руководи, — сухо заметил дядя,
— Шацкин, я бы хотел услышать пояснения, — присоединился я, протягивая контейнер, — Что это зо артефакт?
Старший следователь не ответил. Он оглядывал комнату,будто хотел найти что-то еще, Мы ждали, Наконец толстяк произнес:
— Если удастся, тщательный обыск проведем позже. А эту штуку нужно обезвредить, Подними-ка.
Я осторожно взял коробочку с подозрительной кнопкой и отдал следователю. От черного корпуса под стол тянулся витой провод, сперва я этого не заметил. Толстяк осмотрел коробочку и вернул мне.
— Одной рукой неудобно, боюсь уронить — пояснил он — Открой, только осторожно, И кнопку, кнопку не трогай! Этой штукой управляется детонатор.
Открывался ларчик просто, внутри было некое электрическое устройство. Подчиняясь указаниям Шацкнна, я вытащилбатарейку — самую обычную, пальчиковую, не полтора вольта, — отсоединил несколько проводов, Попутно пришлось объяснять, что я дальтоник и мне без толку называть цвета изоляции Наконец Шацкин счел, что эта штука обезврежана, и мы двинулись к выходу,
По дороге толстяк стал рассказывать, как угодил в подземелье, Говорил он урывками, поминутно замолкал и, склонна голову набок, прислушивался. Послушать было что: peв и завывания стали куда разнообразнее, да еще перемещались, Похоже, части мутантов увелось освободиться, Возможно, вырвавшиеся из загона кабаны бросались на запертых тварей и проломили Заграждение. Так что мы шли медленно, замирая у каждого перекрестка,
— Меня откомандировали сюда, — рассказывал Швцкин, — потому что пропали двое рядовых. Пацаны на простые, они раньше Периметр охраняли. Там вышла нехорошая история — прапор, их командир, оказался взяточником. Ну, дало раздувать нестали, прапору впаяли четыре года…
— Усаченко! — ляпнул я и тут же прикусил язык, перехватив настороженный взгляд следователя.
— Точно.
— Я знаком с журналистом, который эту историю раскопал, Ему статью так и не дали опубликовать. — Не знаю, как
это прозвучало, но говорил я, в общем-то, чистую правду. Хотя и не всю.
— И не дадут ничего публиковать, потому что есть решение замять дело. Пацанов, рядовых, которые дали против Усаченко показания, даже сулить не стали, просто перевели сюда… от греха…
«О-хо-хо!» — прозвучало совсем рядом. Мы остановились, вскинули автоматы — псину, вылетевигую из-за поворота, тройная очередь отшвырнула обратно. Оказалось, что за псом гнался кабанчик — этот ворвался под пули, завизжал, обливаясь кровью. Лапы его подломились, мутант упал. Все твари в этом зверинце были молоденькие — да матерый кабан и не развернулся бы в таком лабиринте.
— Вот… — как ни в чем не бывало проложил следователь, перезаряжая автомат, — пацаны пропали. То ли дезертирство, то ли кто-то решил с ними здесь счеты свести. Ну, мало ли, мы решили расследовать, завели дело не о дезертирстве, а о пропаже. Я съездил в Чернобыль-семь, привез сержанта, который с ними служил. Сержант со мной здесь был, Иващенко Павел.
Потом мы прошли мимо клетки, где Хурылев расстрелял людей. Оттуда доносились звуки грызни, чавканье, треск — слепые псы пробрались за решетки и устроили пиршество. Это ответвление коридора мы миновали короткими перебежками по очереди, держа под прицелом темный проем. Зря беспокоились — псы увлеклись едой и не обратили на нас внимания.
— Ну, сержант пошлялся, с местными переговорил, — продолжил Шацкин, когда мы прошли большую часть коридора. — Кстати, он мне и подкинул мысль — эти двое, пропавшие, баловались наркотиками. А говорят, в Зоне особая конопля, термоядерная. Кто на ней поторчал, другую не захочет.
И вот вроде бы у ремжелдоровского забора как раз такая конопелька и произрастает.
— Здесь фон слегка повышен, — вставил я. — Ящики в цеху…
— Разумеется. — Шацкий не был удивлен моим сообщенном. — В ящиках контейнеры СХОЯТ. Сухое хранение отходов ядерного топлива, слыхали о таком? Думаю, с Южно-Украинской АЭС подвезли. Но нас поначалу интересовала конопля. Мы с Иващенко пошли ночью посмотреть…
— Дальше мы видели, — перебил дядя, — как вас скрутили. Только врешь ты, Шацкин. Ты о радиоактивных грузах уже тогда знал. Про СХОЯТ вот этот вот давно знаешь, получается. И еще… чем ты там Хурылева пугал?
К этому времени мы достигли конца прохода. Или, вернее, начала — дальше была лестница наверх, в подземные цеха. У порога на полу возилась темная груда, доносилось чавканье и порыкивание. В тусклом свете я разглядел облезлую шерсть на боках слепых псов. Дядя Сережа опередил меня и первым открыл огонь. Один пес рухнул, другой вскинулся, но его срезали пули моей винтовки. Шацкин не стрелял, он развернулся и дал короткую очередь вдоль прохода. Должно быть, твари показались и там, я не стал оглядываться. Коридорчик узкий, один автоматчик его надежно контролирует. Мы бросились х лестнице, по дороге я разглядел, что псы терзали труп сержанта. Верзиле Иващенко не повезло. Скорее всего он был убит либо серьезно ранен в перестрелке, ну а потом псы вырвались из клеток…
Железную дверь, ведущую на лестничную площадку, мы заперли за собой, я провернул штурвал.
— Теперь сами подохнут, — бросил Шацкин. — Мутанты долго не могут вне Зоны.
— А как же до сих пор?
— Вот эта красивенькая штучка излучала какую-то дрянь, — пояснил Шацкин. При этом он шевельнул плечом, которое пересекала лямка рюкзака, и поморщился — рану разбередил. Я догадался» что он имеет в виду зеленый фосфоресцирующий артефакт. Сейчас это чудо было упрятано в рюкзак, который толстяк присвоил в комнате Хурылева, чтобы сложить трофеи. Нагрузился Шацкин знатно. И ноут, и ПДА хурылевский, и контейнер.
— Артефакт это или еще что… не знаю. Но в сочетании с даже небольшой дозой радиации его излучение вполне успешно имитирует Зону.
— Вторая Зона! — догадался я.
— Точно. Они взорвут контейнеры СХОЯТ наверху, в подземном цеху, радиоактивная пыль разнесется на сотня километров, ее подхватит ветер… ну, еще потребуются эти зеленые штучки, и выйдет Зона. — Шацкин замер, прислушиваясь.