— Ну, что, чья задница приносит неудачу? — глумясь, спросил Мурсий сапожника, получая причитающиеся ему деньги из рук казначея. — На той проклятой дороге вы остались без своего имущества, а сегодня потеряли последние медяки. Так и быть, дам вам по монетке, если попросите у меня прощения. Я сегодня добрый!
— И при всех неприятностях поблизости была твоя задница, — сузил глаза Мерги. — Проваливай, иначе и меня сегодня будут судить за избиение наглых поганцев. Тейрам на всякий случай положил свою руку на плечо Вилта, опасаясь необдуманных действий с его стороны. Но лекарь лишь наградил неблагодарного пациента злым взглядом и парой ругательств.
— Ха-ха! — презрительно рассмеялся Мурсий. — Вам, голодранцам, надо теперь думать о куске хлеба, а не о разных глупостях. Если бы я захотел, то ваши остывшие тела завтра нашли бы в какой-нибудь канаве с перерезанными глотками. И все бы решили, что одни голодранцы порешили других. Так оно, впрочем, и есть. Вас и в гильдию нищих теперь не примут. Ха-ха! — посмеиваясь, довольный Мурсий направился к выходу.
— Этот подонок лишил нас почти всей награды! — констатировал Вилт, чувствуя себя ответственным за произошедшее. Остальные предпочли промолчать.
— Ладно, моя шутка с бараникой оказалась не такой безобидной, — признал коротышка. — Хотя он ее и заслужил.
— Не бери в голову! — мрачно произнес сапожник. — Просто, похоже, Киргал и впрямь решил поиздеваться над нами. Сначала ограбление, потом убийство жреца, а теперь у нас отобрали эту жалкую награду.
— Айто точно напомнит нашему недомерку, что над богами лучше не смеяться, — сказал расстроенно Хемилон. — А этот выродок Мурсий, … — астролог запнулся, подбирая подходящеее проклятие, — чтобы … ему всю жизнь блевать от вина. Тейрам рассмеялся, снимая напряжение. Друзья присоединились к нему, и поспешили выйти на улицу, заметив направившегося к ним стражника.
— Итак, у нас осталось двадцать уртов, — Хемилон побренчал своим кошелем. — Делим их поровну. Он раздал товарищам по пять монет.
— Вся надежда на Силара, — Мерги погладил свою лысину. — Если и он решит не связываться с нами, то придется придумывать, чем нам заняться дальше. Не можем же мы вечно жить за счет Айто! Он не так много зарабатывает, как старается показать нам. Содержать четверых мужиков ему весьма накладно, хоть он этого и не показывает.
— Да-а, — протянул смущенно Тейрам, — неудобно.
— Значит так, — решил Мерги, — с этого дня готовить ужин будет теперь Вилт. Ему будет это легче всего, все-таки за годы целительства он лучше всех из нас научился готовить. Да и в травах толк знает. Тейрам будет ходить на рынок за провизией, — продолжил раздавать работу сапожник. — Хемилон начнет учить Пимма грамоте: Айто будет рад. Астролог, представив, сколько ему придется затратить терпения и труда, чтобы невнимательный сорванец выучил семьдесят три слоговых знака бератского письма, тихо застонал. Реакция Вилта была менее бурной. Чувствуя за собой вину перед друзьями и кошельком Айто, он смирился с обязанностями повара. Пращник и вовсе принял как должное слова лысого друга. Лучше он будет ходить с продуктовой корзиной, чем просто сидеть на шее у старого торговца.
— Тейрам, думаю, вручать подарок лучше тебе, — промолвил сапожник, открывая ворота дома. — Пращник кивнул. Из дома доносился старческий голос Айто, громко отчитывающего своего шкодливого внука. Войдя в дом, они увидели уже знакомую картину: Айто, режущего траву к ужину и Пимма, стоящего в углу.
— Твое баловство сведет меня скоро в могилу! — услышали друзья внушение торговца. — Но будь уверен, перед этим я постараюсь вбить в твою голову трудолюбие и законопослушание. А хорошая порка поможет тебе это быстрее усвоить. Я уже сыт по горло твоими проделками!
Пимм с зареванным лицом и понуро опущенной головой шмыгнул носом, выражая свое несогласие с жестокостью системы воспитания дедушки.
— Тебя послушать, так и кое-кому из нас не помешает порка, — вместо приветствия сказал Мерги, переступая порог комнаты.
— Может, и не помешает, — хмыкнул Айто, бросив быстрый взгляд на рыжего пройдоху.
— Но направить на прилежание розги могут только детей, у них на заду кожа тоньше, — пояснил он, — поэтому они и восприимчивее к голосу разума.
— Ну да, — согласился Тейрам, — а взрослым внушают законопослушность с помощью каторги и виселицы.
— Не внушают, а наказывают, — возразил Хемилон.
— Вот-вот, — сказал Айто, — если не внушил в детстве, потом накажут виселицей, — слышишь, Пимм? Наши друзья не лгут: если не бросишь бездельничать и озоровать, тебя будет пороть уже не любящая рука дедушки, а безжалостный бич надсмотрщика на руднике, — старик сотворил защитный знак.
Внучек потер саднящий зад, и плаксиво возразил:
— А я думал, что любящая рука протягивает сладкие тянучки, а не порет до полусмерти! Друзья расхохотались. Дед нахмурился и наставительно изрек:
— Любящая рука всегда знает, когда дать тянучку, а когда взбучку! А сегодня ты заработал только порку. Веди себя тихо, и тянучки скоро будут у тебя во рту.
— Я сегодня почти весь день сидел в лавке, не шевелясь, — обиженно возмутился Пимм.
— Вот именно, почти! И отнюдь не шевелясь, а перекладывая товар куда попало. Ну, это ладно, ничего. А вот то, что ты натворил в конце дня… За это надо пороть, и пороть безжалостно!
— То есть любя, — с улыбкой поправил деда Мерги. Друзья опять засмеялись, заставив улыбнуться и Айто.
— Идите лучше во двор умойтесь, я сейчас буду накрывать на стол, — посоветовал подобревший любящий дед. Тейрам, пряча за спиной подарок, спиной к стене поднялся наверх тотчас спустился, но уже с пустыми руками.
— Удача, наконец, вам улыбнулась? — обрадовался Айто. Четверка дружно вздохнула.
— После ужина расскажем! — пообещал сапожник.
И что сегодня натворил наш мальчик? — спросил за ужином Вилт, уплетая тушеную капусту с курятиной.
— Этот мальчик сегодня разбил кувшин покупателя, — строго ответил Айто.
— Я нечаянно! — пискнул мальчуган.
— А бечевка с петлей, тоже нечаянно появилась? — сурово вопросил дед. — Пока я торговался с покупателем, — обратился он к четверке, — этот негодник сделал из веревки петлю и бросил ее сзади под ноги толстого жреца Линна, он хотел купить у меня кувшин для вина. А ее конец привязал к ручке двери. Разумеется, торгуясь, жирдяй не стоял на месте. И когда снаружи здоровый мясник дернул на себя дверь, жрец вместе с купленным кувшином рухнул на пол.
Друзья засмеялись, представив эту сцену.
— Вам смешно, а мне пришлось отдать этому недоноску три лучших кувшина в моей лавке! — недовольно сказал Айто. — Иначе этот вымогатель грозился поволочь меня к судье.
— И нам сегодня не повезло! — вздохнул Хемилон.
— Силар отказал в награде? — изумился старик.
— Нет, жрец сдержал свое слово, — ответил Мерги. — По полсотни уртов на каждого.
— Неплохо, для жреца, — одобрительно произнес Айто.
— Если бы мы не столкнулись с Мурсием, — вклинился Вилт. — Эта свинья потащила нас в суд и судья оштрафовал меня на сто пятьдесят уртов!
— О боги! — воскликнул Айто. — За что?!
— За то, что наш коротышка взял плату с этого выродка Мурсия за настойку, не предупредив его о воздержании в питие, — ответил Хемилон.
— Что ты там ему подсунул? — сощурился дед.
— Баранику, — буркнул лекарь. — Надо было что-нибудь посильнее, чтобы этот поганец не мог раскрыть своего грязного рта!
— Дела-а, — протянул Айто. — И что теперь вы собираетесь делать?
— Силар обещал ответить на наше предложение, — отозвался Мерги. — Будем надеяться, он его примет.
— Что-то вам не везет, — посочувствовал старик.
— Я завтра схожу в храм Киргала, принесу ему жертву, — вдруг сообщил недомерок, удивив всех за столом.
— Ты?! — недоверчиво переспросил Айто.
— Да, я! — раздраженно отозвался лекарь. — Я поменял свое мнение: жертва богу поможет вернуть нам удачу.