А некоторое время спустя Чон Джадан покинул этот мир.
Поэты видят одинаково
В прошлом году я однажды ночевал в храме Сончхонджонса. В полночь я вдруг проснулся и услышал звук, напоминающий шум дождя.
— Что это? Дождь? — спросил я.
— Нет, — ответил монах, — это шумит водопад.
И я тут же сочинил такое стихотворение:
Потом пришел какой-то путник и прочел такую строфу из стихов Сонгана Чон Чхоля:[144]
Говорят, что поэты видят одинаково. Поистине верные слова!
Неизвестные авторы
Выдал замуж пятерых девиц
У Ли Гванджона, уроженца Ёнана, второе имя было — Докви, а псевдоним — Хэго. В год кею[145] правления короля Сонджо он стал чинса, а в год кёнин[146] выдержал и чиновничьи экзамены.[147] Когда Ли Гванджон стал правителем уезда Янджу провинции Кёнгидо, держал он одного сокола и каждый день отправлял сокольничего охотиться на фазанов.
Один раз сокольничий отправился на охоту, да и пропал на всю ночь. Воротился он только утром, хромая на одну ногу. Ли очень удивился и спросил, что случилось. И сокольничий, смеясь, рассказал ему вот что:
— Вчера на охоте пустил я сокола, но фазана не взял, да и сам сокол куда-то запропастился. Ходил я, ходил вокруг, искал, искал, а он, оказывается, сидит себе на верхушке дерева перед воротами какого-то дома. Хозяином того дома оказался чвасу Ли. С превеликим трудом подманил я сокола, взял на руку. Тотчас собрался я возвращаться, да вдруг услышал за изгородью звонкие голоса. Я заглянул в щель. Пятеро бойких девиц, здоровенных, как лошади, сбились в кучу, а потом вдруг ринулись в мою сторону! Вид у них был такой устрашающий, что я испугался — не побили бы палками! Хотел было спрятаться, да поскользнулся и поранил ногу о камень.
Солнце уже село, становилось темно. На душе было неспокойно. Однако из любопытства я спрятался в деревьях у ограды и стал подглядывать.
«Как скучно! — говорили девицы друг с другом. — Не сыграть ли нам в тхэсу?»[148]
Все дружно согласились. Одна из девиц, с длинными, до земли волосами и увядшим лицом, стала тхэсу. А остальным девушкам выпало быть: одной — чвасу, другой — хёнбаном, третьей — кынчханом, четвертой — сарёном.[149]
Девушка-тхэсу села на высокий камень, остальные окружили ее.
— Арестовать и привести сюда чвасу! — приказала тхэсу.
Хёнбан тут же вызвала кынчхана и передала приказ. Та, в свою очередь, передала приказ девушке-сарёну. Сарён схватила чвасу и бросила ее на колени перед тхэсу.
— Брак — дело очень важное в жизни человека, — начала обвинительную речь тхэсу громким голосом. — А ведь твоей младшей дочери уже более двух десятков лет. Сколько же тогда старшим? Почему ты вынуждаешь бессмысленно стариться в девичьей своих пятерых дочерей? Ты что, хочешь сделать их калеками? Да за такое преступление тебя надо казнить!
— Разве я, жалкий простолюдин, не понимаю этого? — оправдывалась чвасу, распростершись в поклоне. — Но хозяйство у меня бедное, а дочерей-то пятеро. Не могу я сделать им приданое и справить свадьбу. Вот как получается!
— Да если бы ты вовремя позаботился об этом, так нашлись бы и средства. Одежду можно было бы одолжить, а вместо угощения обошлись бы и миской воды. Это не помешало бы брачной церемонии. Так что твои слова не оправдание! — бранилась тхэсу.
144
Стр. 135.
147
149