— У меня, ничтожного, дочерей не одна и не две. Всем и женихов-то не подыщешь! — продолжал оправдываться чвасу.
— Если бы ты как следует нас сватал, — снова прикрикнула тхэсу, — то уж давно нашел бы женихов! И у всех твоих пятерых дочерей были бы теперь мужья. Говорят, что в такой-то деревне живут чвасу Сон, пёльгам О, чхангам Чхое,[150] в такой-то деревне — чвасу Ан, в такой-то деревне — пёльгам Ким. И у всех у них есть сыновья-женихи. Они могли бы стать мужьями твоих дочерей. И родом они для тебя подходящие. Так что никаких препятствий быть не должно!
— Я попробую действовать по вашему приказанию, — смиренно сказала чвасу, — но они ведь непременно ответят, что, мол, я беден. И ничего из этой затеи не получится!
— Да, уж конечно, ты должен как следует постараться. Стоило бы всыпать тебе хорошенько, но, принимая во внимание твое положение, пока прощаю. Живо заключай помолвку и устраивай свадьбу! А не сделаешь этого — будешь строго наказан! — И тхэсу велела увести чвасу.
Все пятеро девиц дружно рассмеялись. Зрелище было поистине забавным. Пока я смотрел, как играют в тхэсу, настала ночь. Пришлось мне остановиться в трактире. Вот только что вернулся!
Выслушав рассказ охотника, Ли Гванджон от души расхохотался. Он вызвал деревенского старосту, спросил его о семье чвасу Ли, о его дочерях.
— Чвасу Ли, — ответил тот, — хоть и является главой округи, хозяйство имеет бедное, сыновей нет, а дочерей целых пятеро. Все они перестарки, по бедности их никак было не выдать замуж.
Ли Гванджон тут же послал чиновника отдела церемоний за чвасу Ли.
— Я позвал тебя, — сказал он, когда тот пришел, — чтобы кое о чем посоветоваться, поскольку ты имеешь опыт службы в деревне.
Потом он спросил о его семье.
— Нелегкая у меня судьба, — пожаловался чвасу, — нет ни одного сына, только пятеро никчемных девок!
— И всех замуж выдал?
— Да ни одной не смог выдать!
— А по скольку же им лет?
— Уж и самое крайнее время ушло!
Продолжая расспрашивать, Ли Гванджон выяснил, что все ответы девушки-чвасу в игре, о которой он только что слышал, полностью совпадают с действительностью. Он напомнил чвасу Ли и о женихах в соседних деревнях, о которых говорили девицы:
— Почему ты не посватал дочерей в этих домах? — спросил он.
— Так ведь они не захотят женить своих сыновей на моих дочерях: я человек бедный.
— Я сам выдам твоих дочерей замуж! — заявил Ли Гванджон и тотчас же вызвал тех пятерых чиновников из соседних деревень. — Говорят, что у всех у вас есть взрослые неженатые сыновья, — обратился он к ним. — Так ли это?
— Да, есть.
— Они уже помолвлены?
— Пока еще нет.
— Слышал я, — сказал тогда Ли Гванджон, — что в некой деревне, в доме у чвасу Ли, пятеро дочерей. Думаю, что и его семья и ваши семьи одинаково родовиты и положение у вас равное. Почему бы вам не породниться? Я сам и сватом мог бы быть и свадебной церемонией распорядиться. Что вы на это скажете?
Все пятеро в нерешительности молчали.
— Ваши семьи подходят друг другу, — продолжал Ли Гванджон, — и раз вы не хотите женить своих сыновей на девушках из хорошей семьи, значит, дело только в их бедности? Что же, по-вашему, девушке из бедной семьи только и остается, что состариться с заплетенными косами, сидючи в родительском доме? Впрочем, я уже огласил помолвку, не осмелитесь же вы теперь возражать! — Он вынул пять листов бумаги, положил перед ними и строго сказал:
— Напишите саджу[151] и подайте мне!
— Почтительно повинуемся! — с поклоном ответили все пятеро.
Каждый составил саджу и передал Ли Гванджону. А он, узнав возраст женихов, распределил между ними девушек и приказал готовиться к свадьбе.
— Свадебные наряды должны быть приготовлены в домах женихов. Чвасу Ли не смейте беспокоить! — распорядился он на прощанье.
Свадьбу Ли Гванджон приказал устроить не позднее, чем через десять дней. Велел доставить в дом невест тканей, денег и риса из домов женихов, словом — все, что нужно для свадебной церемонии. А в день свадьбы он сам явился в дом господина Ли, распорядился установить ширмы, а всю утварь для церемонии взять из управы. Во дворе были установлены пять столов, и все пять пар одновременно свершили брачную церемонию. Зрители стояли вокруг стеной, и не было ни одного человека, который не восхищался бы поступком Ли Гванджона.
151
Стр. 141.