Одни цветы рождаются на каменных ступенях лестниц, другие — в отхожем месте, но они никогда не спорят друг с другом, чье положение выше, а чье ниже, кто знатен, а кто низок. Раз они все равнодушны к расцветам и опалам — сердца их иные, чем у людей.
Значит, цветы обладают высшей гуманностью, заслуживают полного доверия и совсем не знают страстей. К тому же они многочисленны и долговечны — это небо даровало им совершенную природу.
Цветы многочисленны. А что мы наблюдаем в царстве людей?
Цветы гуманны, заслуживают доверия и чужды всех страстей — а какими из этих качеств обладают правители?
Люди, способные разобраться в одной классической книге и хоть мало-мальски талантливые, всегда начинают бахвалиться перед всем светом и хотят непременно оставить свое имя грядущим поколениям. Поэтому они постоянно спорят друг с другом из-за своих заслуг и хвастают записями на скрижалях истории.
Не таковы цветы. Их природа, дарованная небом, прекрасней, чем у других, она подобна природе благородного мужа среди людей. Недаром перед двором сунского наставника из Ляньси трава не была выполота.[305] Он говорил: „И трава вольно растет, и мои мысли текут естественно“. Если уж благородный муж хотел быть таким же, как цветы, значит по природе он был совершенным и цельным. А те, что удовлетворяют свое честолюбие на поприще произнесения речей перед троном и сочинения изящных трактатов, усердствуют, чтобы преуспеть на службе, — разве могут они при этом сохранить свою естественную природу и вернуться к совершенному образцу?»
Лим Дже
Город Печали
Перевод Г. Рачкова
Государь Сердце начал княжить под девизом «Все мысли — о благе подданных». Он призвал на службу Человеколюбие и Справедливость, Этику и Мудрость, ему подчинялись Радость и Гнев, Печаль и Счастье, в его власти были Зрение и Слух, Речь и Движение. Все они усердно трудились, выполняя свои обязанности. Князь сидел на возвышении и вершил делами государства, приближенные же исполняли его приказы.
Когда в стране царят мир и порядок, в реках и озерах резвится рыба, в небе парят коршуны — в этом нет ничего удивительного, это так же естественно, как песня Шуня и дом Яо![306]
Все было легко и просто. Тигров и прочих хищников ловили вовсе без труда; никто не выбивался из сил, чтобы устранить преграду, будь она величиной даже с гору — с ней справлялись почти шутя. Государь всегда находился на своем месте во дворце, и все глубоко почитали его.
Прошло два года. Однажды некий старец, светлый ликом и чистый духом, назвавшись Хозяином, подал князю грамоту такого содержания:
«Благодушие всегда порождает великие беды, а мир и порядок сменяются смутой. В „Ицзине“[307] сказано: „Выпал иней — жди ледовой зимы“. Поэтому мудрый правитель должен быть осмотрителен. Он должен улавливать малейшие признаки надвигающихся перемен, чтобы успеть вовремя предотвратить несчастье. Только дурак находится в плену у прошлого, а мудрый уже сегодня постигает будущее. Пренебрегите советом мудрого, послушайтесь дурака — и все содеянное вами пойдет прахом!
Вы, князь, думаете, будто все идет как надо и нет причин вам тревожиться. Но вы забыли: ростки вырастают в деревья, а капли сливаются и образуют море. Не так уж все благополучно в стране, чтобы могли вы день-деньской беспечно листать книги да сочинять стихи. Или кисть и тушечница уже заменили вам министров и градоначальников? Вы, я уверен, восхищаетесь прославленными героями древности и стараетесь походить на них. Но удается ли вам это? Ведь герои не ищут покоя!
Если вы, князь, прислушаетесь к советам верноподданных слуг ваших и займетесь делами государства, то всегда сумеете отличить хорошее от плохого, как бы трудно это ни было, вы всегда сможете услышать голос подданных, даже если они будут безмолвствовать. И тогда все образуется.
Молю вас, внемлите моим предостережениям!»
Прочтя грамоту, князь задумался было, тронутый искренностью писавшего ее, но тут же забыл о ней и продолжал делать то, что делал до этого: рыться в древних рукописях да сочинять стихи.
И тогда пришел к нему снова Хозяин и стал увещевать его проникновенными словами:
— Я предан вам более, чем отцу с матерью; мысли мои — ваши мысли, ваши радости и печали близки мне и понятны. И потому не могу я оставаться спокойным, видя, как на вас надвигается опасность.
305
Стр. 192.