Черепаховый суп. Корейские рассказы XV-XVII веков

Когда пьют вино, то бьют в барабаны и горланят песни. Казалось бы, что в этом плохого? А вот пинтунский князь Ян Юнь[355] погиб именно из-за этого! А разве творили зло те, кто читал книги и проповедовал чистое и светлое? Но их умертвили — и Фань Пана[356] и других!

Ли Цзин-е и Ло Бинь-ван[357] отдали все, чтобы вернуть престол законному государю. В чем их вина? В том ли, что они исполняли свой долг? Разве наградой им должна была стать смерть? Бесконечна печаль наша: эти преданнейшие вассалы погибли безвинно!

Ныне, как и прежде, люди страдают из-за несбывшихся желаний и незаслуженных обид. Нет на свете мук горше этих! Это они погубили в Сунбо владыку страны Ци, это они отравили жизнь правителю княжества Чу. Нет, никогда не высохнут слезы обиженного вассала, не забудется оскорбление, нанесенное герою!

Дойдя до этого места, писец Кисточка разволновался и не смог продолжать, пока не успокоился.

Наконец князь заглянул в Ворота Разлуки. Там было темно, над верхушками деревьев висело заходящее солнце. Князь увидел в воротах множество людей — тех, кого еще при жизни разлучили с близкими.

Правитель страны Хань не сумел сдержать натиск иноземцев — и Чжао-цзюнь[358] покинула милую родину, увезенная новым своим властелином в чужие края. О, сколь печальна ее судьба! Песня, что пела она, подыгрывая себе на пибе, и сейчас еще звучит в ушах людей. Молодая луна освещает заброшенную могилу Чжао-цзюнь, дикие гуси с родной стороны пролетают мимо…

Десять лет был разлучен с родиной Су У,[359] живя среди баранов на берегу моря. И только когда волосы его побелели, удалось ему вернуться в родные края, сохранив верность государю. И что же увидел он? Могилу У-ди, над которой моросит мелкий дождь!

Лин Вэй журавлем летал в облаках тысячу лет,[360] когда возвратился на землю, то увидел: горы и реки остались прежними, а родных и друзей уже нет, над могилами их плывет одинокая луна…

Мир небожителей и мир людей — это разные миры. Но разлука — всюду разлука, нигде она не радует сердца!

Был здесь и зрелый муж из Мивэй, весь в слезах,[361] — его разлучили с возлюбленной: разбили любовь, словно бусы, растоптали, как цветок.

Была здесь и девушка, связавшая судьбу свою с юношей из страны Янь.[362] Ради славы и знатности покинула она родину, не предполагая, что придется ей надеть колчан и уехать к далекому синему морю. Томительными летними днями, длинными осенними ночами страдала красавица — с кем разделить ей радость молодости? Тоска свела румянец с ее щек, неутоленные желания иссушили ее грудь. Она перебирала цветы сливы — но письма от любимого все не было; она излила тоску свою в словах и записала их на платке — но как переслать платок милому? И ушла она с тоски в зеленый терем…[363]

И еще была там женщина.[364] Когда-то охладел к ней государь, с тех пор томится она в одиночестве много лет. И кто знает, что легче: быть в разлуке с милым, который далеко, или быть разлученной с тем, кто рядом? Уж ступеньки ее дома поросли мхом, а дорога к дому заросла травой, вокруг ни души, лишь светлячки летают… О, тоска, тоска!

И была там красавица Юй,[365] которая не пережила смерти любимого и с горя покончила с собой. Там же была и Люй-чжу,[366] бросившаяся с башни, когда ее разлучили с возлюбленным.

Ароматные травы раскачиваются печально: не увидеть им потомков государя! Летящие облака напоминают почтительным сыновьям о тоске родителей!

Когда дружба крепка, друзья даже в мыслях всегда вместе: когда брат любит брата — жить им в разлуке невозможно!

Тут у Кисточки высохли слезы и вылезли волосы — писать дальше стало трудно. Он хотел было продекламировать «Навек расстаюсь с людьми» и скрыться в небесах, но на пути своем повстречал Пастуха и Ткачиху[367] и вынужден был вернуться. Тут-то и схватил его за рукав какой-то человек.

— Почему вы занимаетесь только прошлым и пренебрегаете настоящим? — спросил он. — Почему вы описываете только жителей мира иного, а нас, земных людей, даже не замечаете? Вот я, например, как раз земной. Послушайте мои стихи: они не очень хороши, но вы все равно послушайте и запишите.

355

Стр. 206. Пинтунский князь Ян Юнь — чиновник и ученый времен ханьского императора Сюань-ди (74–48 гг. до н. э.), получил княжеский титул, занимал высокий пост и пользовался доверием государя. Около 55 г. до н. э. на него донесли, что он в частных беседах критикует императора и его политику; за это он был разжалован в простолюдины и в конце концов казнен.

356

Фань Пан — верный подданный династии Хань, чиновник (II в.). Был ложно обвинен в желании создать собственную партию, отдан под суд, помилован, а затем снова арестован и казнен. Проявил большое мужество перед смертью.

357

Ли Цзин-е. — В 684 г. стал во главе восстания приверженцев дома Тан, направленного против императрицы У-хоу (684–704), и вместе с Ло Бинь-ваном (см. след, прим.) составил воззвание о походе против императрицы. Армия его была разгромлена, а сам он — предательски убит.

Ло Бинь-ван — танский поэт, за совместные действия с Ли Цзин-е был брошен в тюрьму, где и погиб (684 г.).

358

Чжао-цзюнь — второе имя Ван Цян, наложницы из гарема ханьского императора Юань-ди (48–33 гг. до н. э.), отданной им в жены вождю сюнну (33 г. до н. э.), чтобы скрепить мир. Император ни разу не видел ее и судил о ней лишь по портрету, где художник нарочно изобразил ее уродливой, так как не получил от нее взятки. Когда Чжао-цзюнь пришла попрощаться, Юань-ди был потрясен ее красотой. В гневе он казнил художника, но Чжао-цзюнь все-таки пришлось уехать и стать женой вождя сюнну. Ей приписывают песню о тоске по родным местам.

359

Су У — чиновник и верный подданный ханьского У-ди (см. прим. к стр. 205), направленный в 99 г. до н. э. послом к вождю сюнну. Его вынуждали отказаться от верности дому Хань, но Су У был непреклонен и голодал в тюрьме. Затем его послали пасти стада сюнну. Лишь в 81 г. до н. э. седым стариком он вернулся в Китай, когда У-ди уже не было на свете.

360

Стр. 207. Лин Вэй. — Согласно легенде, этот человек овладел искусством бессмертных, превратился в журавля и вернулся домой лишь через тысячу лет.

361

Муж из Мивэй. — Мивэй — местность в современной провинции Шэньси, где Танский Сюань-цзун вынужден был отдать на смерть свою любимицу — «знатную супругу Ян» (см. прим. к стр. 166 — знатная дама Тополь).

362

Янь — древнее государство в Китае, включало часть территорий современной провинции Хэбэй и Маньчжурии.

363

Зеленый терем. — Так в Китае называли публичные дома.

364

И еще была там женщина. — Имеется в виду «фрейлина Бань», фаворитка ханьского Чэн-ди, после столкновения с Чжао Фэй-янь (см. прим. к стр. 166 — «Летающая ласточка») удалившаяся из гарема следом за опальной императрицей в 18 г. до н. э. Печаль «фрейлины Бань» воспел Ван Вэй.

365

Красавица Юй — любимая жена Сян Юя (см. прим. к стр. 202 — чуский ван), не пережившая его гибели и наложившая на себя руки.

366

Стр. 208. Люй-чжу — красавица, любимая наложница Ши Чуна, жившего в Китае при династии Цзинь (III–V вв.). Сановник Сунь Сю просил Ши Чуна отдать ему Люй-чжу, но получил отказ. Тогда он арестовал Ши Чуна по подложному эдикту. Люй-чжу выбросилась из терема и умерла.

367

Пастух и Ткачиха — названия звезд. Посвященный им китайский миф гласит, что Ткачиха, дочь небесного владыки, полюбила Пастуха, но ее отец разлучил их, потому что любовь мешала ей ткать небесные одежды — облака. Их разделил Млечный Путь — Небесная Река, и встречи им разрешены лишь раз в год, седьмого числа седьмой луны.