Мирон Черепанов был слишком уважаемой, слишком авторитетной фигурой, чтобы Шиленков решился нападать на него с полной откровенностью даже и в 1849 году, когда приговор любимому детищу Черепановых был уже давно подписан. Но в прикрытой форме подручный Белова старался, как мог, скомпрометировать механика.
24 октября 1849 года заводоуправление сообщило в Петербург А. И. Кожуховскому: «В 5-е число сего октября помер после болезни механик Мирон Черепанов, служивший около 34 лет при заводах. Его отец, Ефим Черепанов, умер в 1848 году{Ошибка, следует: в 1842 году.}, служивши также долговременно заводским механиком, оказал важные услуги тем, что все значительные устройства по заводам в прежнее время производились под его руководством, чему много содействовал и его сын Мирон Черепанов, который потом непосредственно занимался многими устройствами по механической части, а равно оказал немаловажные услуги при перестройке заводских плотин, которые производились под его главным наблюдением и руководством».
Точные обстоятельства смерти Мирона Ефимовича Черепанова до сих пор неизвестны. Но если мы и не знаем всех причин, приведших к смерти изобретателя 46 лет от роду, в расцвете сил и способностей, то ясно одно: травля, проводимая по приказу Кожуховского Беловым и Шиленковым, а особенно решение уничтожить Выйскую «фабрику», тяжело сказались на здоровье механика.
Заводоуправление решило назначить семье M. E. Черепанова (состоявшей из матери, жены, двух сыновей и трех дочерей) пенсию в размере последнего оклада Черепанова — «по примеру вдовы механика Мокеева, которой для содержания оставлен оклад жалования мужа».
Характерно, что в этом ходатайстве о пенсии семье M. E. Черепанова, заводоуправление ни одним словом не обмолвилось ни о постройке им и его отцом многочисленных паровых машин мощностью от 4 до 60 лошадиных сил, ни о сооружении первой в России рельсовой дороги с паровой тягой, ни о создании лучшей на Урале машиностроительной «фабрики».
При Кожуховском обо всем этом уже не вспоминали. Заслуги Черепановых заводское начальство видело лишь в создании гидротехнических сооружений и иных «значительных устройств по механической части». О том, что это были за устройства, заводоуправление умалчивало.
Выйская «фабрика» в ее прежнем значении ненадолго пережила M. E. Черепанова. В одном из заводских отчетов за 1855–1856 годы рассказывается, как оборудование Выйского заведения было перевезено на Нижне-Тагильский завод, так что в нижнем этаже Выйского механического корпуса осталась только 15-сильная паровая машина, обслуживающая в то время воздуходувные устройства. Сохранились также мелкие токарные станки, на которых обтачивались детали, необходимые самому Выйскому заводу. В верхнем этаже корпуса разместилась столярная мастерская.
Так было сведено на нет одно из самых передовых начинаний Черепановых.
В дальнейшем о Выйском механическом заведении упоминается только как о мастерской для местных текущих потребностей.
Итак, к середине XIX века не было уже в живых ни Петра Макарова, ни Ефима и Мирона Черепановых; погиб Павел Мокеев; уволен был Фотей Швецов. С немногими оставшимися на заводах соратниками продолжал Аммос Алексеевич Черепанов дело старших Черепановых.
С конца 1840 года Аммос преподавал в том самом Выйском училище, которое в свое время окончил.
Получением этого места он был обязан главным образом Швецову. В начале 1841 года Швецов, еще руководивший тогда технической частью на заводах, писал директору пермских училищ Васильеву, под контролем которого находилась тогда Выйская школа, что происходящий «из заводских людей» механик Аммос Черепанов является наиболее подходящим кандидатом на должность учителя черчения. В качестве образцов чертежного искусства А. А. Черепанова Швецов прилагал два технических чертежа, составленных молодым механиком.
Васильев в ответ на это сообщал в Нижний Тагил, что Аммоса Черепанова разрешается допустить к исполнению должности учителя черчения планов в заводском училище, но «без присвоения прав службы».
Итак, Аммос Черепанов только потому, что он являлся крепостным, был допущен к преподавательской работе на значительно худших условиях, чем его вольные коллеги. Ему не предоставлялись обычные права, связанные с должностью учителя. Соответственно и жалованье устанавливалось ему ничтожное — 54 рубля в год, то есть 4 рубля 50 копеек в месяц. А работавший одновременно с ним в школе И. П. Рябов (впоследствии автор восторженного описания демидовских порядков на заводах) получал 500 рублей в год.