На следующее утро, едва поднявшись, Генри Круз вышел в сад и позвал слугу.
– Поди к дяде, скажи, что я жду его. В это время к нему подошел управитель, стараясь угадать настроение наместника, он исподтишка глянул ему в лицо, а потом заговорщицки зашептал:
– Господин наместник! Будьте осторожны! Дядя посягает на вашу жизнь.
Генри хладнокровно бросил ему в ответ:
– Уж не твое ли гадание сулит мне смерть? Тут появился дядя. Завидев его, племянник крикнул:
– А-а, дядюшка! Не сгожусь ли я на мишень для твоей стрелы? Подставлю-ка я спину!
Дядя, не отвечая, схватился за лук со стрелами. И вот стрелы выпущены – две по одной прямой – и летят к спине Генри Круза. Мигом развернувшись, он на лету поймал стрелы, но, оглянувшись, увидел, что дядя безмолвно уходит прочь.
– Послушай, дядя! Я еще раз попробую сделать то, что сделал в прошлый раз. Теперь мой черед стрелять в твою спину.
Дядя даже не замедлил шага. Спина его, похоже, издевалась над юным племянником.
– Думаю, это твой последний смех! – выкрикнул Генри.
И с этими словами он пустил три стрелы, которые слились воедино. Дядя ухватил две стрелы и, поняв, что есть еще третья, подпрыгнул на одной ноге и метнулся в сторону. Но и стрела, молнией настигая добычу, тоже метнулась за ним и вонзилась прямо в спину.
– Щенок! – простонал он, падая наземь.
– Зверь! – крикнул в ответ племянник и, подскочив, пнул его в спину. Он пинал и топтал его, пока седые волосы дяди не почернели от земли. Позвоночник хрустнул под ногами наместника, и кровь, хлынув изо рта убитого, обагрила землю.
– Здесь вырастут пурпурные астры, – устало произнес Генри и ушел.
Вернувшись в свои покои, он увидел, что там все переменилось. Комната убрана яркой узорчатой тканью, накрыт стол с вином и закуской. И сама Мэри принарядилась. Генри сел за стол и молча принялся за еду. Он пил, не хмелея, и почти не слушал Мэри. Мыслями он был не с ней. Горящими от нетерпения глазами, вглядывался он вдаль.
– Ты не слушаешь меня. Не заболел ли? – с беспокойством спросила Мэри.
Но вместо ответа наместник, бросив чарку, резко встал и начал ходить по комнате.
– Вершина скалистой горы зовет меня. И я должен идти. Девушка, припав к его ногам, взмолилась:
– Господин, не делайте этого. Это – безумие.
– Молчи! – оборвал он ее. – И тело, и душа мои спокойны. Сердце подсказывает мне, что я должен пойти на вершину.
– Зачем?
– Слышала ли ты о человеке по имени Джон Смитли, который живет там?
– Да, – ответила Мэри, и по лицу ее пробежала тень.
Понизив голос, наместник сказал:
– Смитли – это ведь я.
– Что? – изумленно спросила Мэри.
– И я, и не я, – взволнованно продолжал он. – Здесь я. А на вершине горы – совершенно чужой человек, незнакомец. Так вот он – почти что я, хоть и далеко от меня. И я должен, не медля ни минуты, подняться на вершину. Иначе нет житья мне в этом мире. Мои стрелы уже летят там, вдали, а я теряю время здесь. Ну, пойдем скорее. Ты ведь пойдешь со мной?
Мэри грустно покачала головой.
– Это невозможно.
– Почему? – спросил он.
– На этой вершине есть изваяние бога, его сделал Джон Смитли. В этом человеке соединены добродетель бога и священный дух горы. И если на гору пойдет существо, обладающее колдовскими чарами, то не успеет дойти до вершины, как рассыплется в прах.
– Да что ты! – пораженный, воскликнул Генри Круз. Подумав немного, Мэри решительно поднялась.
– Я кое-что придумала. Если ты не будешь выпускать меня из рук, я, пожалуй, смогу приблизиться к вершине.
– Это как же? – спросил наместник.
– Я обернусь луком и, прильнув к тебе, поднимусь на гору.
– А ты искусно обернешься?
Мэри ничего не ответила. Мигом исчезла, и на ее месте Генри увидел тугой лук. Когда он взял его в руки, в луке начала появляться такая мощь, что хоть по луне стреляй.
Наместник немедля отправился к скалистой горе. Солнце уже перевалило за полдень, и хотя тропа была скользкой после дождя, Генри Круз неожиданно быстро продвигался по ней. К заходу солнца он добрался до жилища Смитли. Наместник постучал.
– Кто там? – окликнул Смитли.
– Это я, – ответил Генри, зная, что хозяин узнает его по голосу. Дверь открылась, и Смитли спросил:
– Зачем ты пришел?
Генри промолчал. Смитли заговорил снова.
– Господин, а ведь тебя околдовал злой дух.
– С чего ты взял? – недовольно, но с достоинством, спросил наместник.
– Это понятно даже по тому, как ты, говоришь. Если пришел, то уж выкладывай, зачем.
– Ладно. Слушай! – и Генри уселся поудобнее. – Ты должен сказать мне, какая из божественных фигур на скалистой горе высечена тобой.
– А что, если я не скажу? – присаживаясь рядом с гостем, сказал Смитли.
– Выстрелю, – невозмутимо ответил наместник.
– Неужели рука поднимется? – с интересом вглядываясь в глаза ему, вновь спросил хозяин.
– А хочешь, на спор выстрелю? Скажешь тогда?
– Я не ставлю на карту бога, которого высек своими руками.
– Зато я ставлю – лук со стрелами. Смитли замолк. Генри придвинулся к нему ближе.
– Не скажешь?
– Так ведь погибнешь ты, господин! – задумчиво произнес он.
– Говори, – настаивал наместник.
И тут глаза Смитли загадочно сверкнули. Генри Круз даже вздрогнул, так режуще-остер был их блеск.
– Хорошо, скажу. Тремя утесами высится скала. Третий, верхний утес сплошь увит цветами. Там я и высек изображение бога. Стало быть, ты собираешься в него стрелять? Несчастный! Здесь, где растет трава забвения, я один. И никто, никто не увидит, что станет с тобой. А теперь ступай.
Генри в гневе вскочил.
– Это мы еще увидим.
Вскоре уже он стоял у края скалы, у ног его разверзлась бездонная пропасть. Венчавший скалу утес взметнулся ввысь.
Генри натянул до отказа тетиву и выстрелил тремя стрелами. Подряд.
Вытянувшись в одну линию и ударившись об утес, стрелы оставили на нем заметные выщербины, напоминающие следы оспы.
– Выстрелил! Я выстрелил. Эй, Смитли, ты слышал. Я победил, – ликовал Генри Круз.
Но едва он прокричал это, край скалы под его ногами надломился, и Генри сорвался в черную пропасть и рухнул на дно ущелья. Лук вылетел из его рук и вспыхнул ярким пламенем.
Смитли же в это время сидел в своем жилище у огня и читал священное писание. Когда до него донесся крик наместника «Я выстрелил!», книга с тихим шелестом страниц упала на пол.
Ворча что-то себе под нос, Смитли прилег на пол, рядом с упавшей книгой. Со стороны казалось, будто он задремал. Но он был мертв. Несмотря на растрепанные седые волосы, его лицо было юным и красивым и поразительно походило на лицо Генри Круза.
Сон доктора Круза постепенно превращался в наваждение. Все, что происходило в последние мгновения его сна, происходило с ним. Вдруг он открыл глаза, огляделся. Увидел, что вокруг ничего не изменилось – та же комната, вокруг никого.
Но словно с неба послышался сначала тихий, потом громкий голос:
– Отныне ты – это не ты. Ты – дух зла! – и это прокатилось по всей комнате.
ДЖОН СМИТЛИ
Доктор Круз проснулся. Закурил. Перед глазами стояло лицо, знакомое до боли, будто бы свое, но вместе с тем – чужое. Лицо восставшего из небытия, из памяти сна, лицо Джона Смитли. Когда это было? Что за чудовищная сила вернула к жизни эту давно забытую им историю, приключившуюся с доктором Крузом в ранней юности? Зачем снова явился к нему его непостижимый, загадочный друг, его двойник?
Второй раз в жизни доктор Круз увидел сон, и это его насторожило. Джон Смитли? Кто он? Или это не он? У доктора Круза заболела голова. Застучало в висках.
«Я потерял себя, – вертелось в уме, – меня нет… Кто-то приходил за мной, чтобы отнять последнее – мой разум!
Доктор Круз неожиданно раскатисто рассмеялся. И тотчас вздрогнул. Щелкнули электронные часы на стене. Кто-то, показалось, тихо позвал его. Перед глазами стояло молодое, красивое, очень похожее на его собственное, лицо Джона Смитли. Доктор Круз закрыл глаза и… вспомнил… Это было тридцать лет назад…