– Ты и сейчас того не знаешь. Сам себя не можешь никак понять.
– Не так уж трудно… Я, конечно, не светило мировой науки, как Том Каст… Но и не такой дурак, как он. Все, что я делаю, по меньшей мере необходимо.
Джон долго молчал, потом, собравшись духом, быстро заговорил:
– Нет. Все, что ты делаешь, абсолютно бесполезно. И для людей, и для тебя самого! Сначала Круз просто не понял его:
– Как это? А моя работа?
– Какая там работа! – с досадой отозвался Джон. – Разве ты способен понять разницу между работой и настоящим творчеством?
Действительно, разницы для Круза не было. И, не зная, что ответить, он просто замолчал, смутно догадываясь, что Джон Смитли на этом не остановится. Так оно и оказалось.
– Думаешь, решить какую-нибудь задачу и в самом деле работа, достойная человека? – заговорил он. – Компьютеры делают это гораздо лучше.
Человек должен уметь поставить задачу. Или создать теорию. Или открыть истину. Все равно какую, лишь бы другим ранее она была неведома. Ты этого не делаешь. И даже не сознаешь, что с бешеной скоростью крутишься вхолостую, как колесо без трансмиссии.
Он замолк.
Темное веко облака приподнялось, показался красноватый глаз луны.
Доктор Круз выпрямился у балюстрады, белый и неподвижный, как статуя.
– Тогда почему меня держат на работе? – спросил он. – Да еще предлагают возглавить новую клинику…
– Ты для них всего лишь эксперимент, – холодно отозвался Джон. – Морская свинка, подопытная собачка. Впрочем, так же, как и другие люди для тебя… Опыт начался и должен быть доведен до конца. Хотя всем уже давным-давно ясно, что толку от него никакого.
Круз глубоко вздохнул.
– Так… Теперь и мне ясно, что ты меня ненавидишь, – сказал он совершенно спокойно. – И все это – из-за такого болвана, из-за Тома Каста. Я и раньше подозревал, что ты разделяешь его полоумную теорию об энтропии человеческих обществ.
– Конечно, разделяю! – внезапно взорвался Джон Смитли. – Вернее, не совсем. Но рядом с тобой мне хочется поверить в нее до конца. И знаешь, из-за чего? Из-за твоей бесчувственности, самоуверенности, из-за пустой самонадеянности твоего еще более пустого ума.
– Каст – старая тряпка! – не выдержал Круз. – Лучше умереть, чем быть похожим на него!
– Нет, мой дорогой Круз! Ты не можешь ни на кого быть похожим… Но будет ужасно, если другие станут походить на тебя. А так ты безвреден. И даже порой чем-то мне симпатичен. Но только жаль мне тебя. Я, верно, единственный человек в мире, который тебя жалеет. И все же, если бы я мог, я бы тебя уничтожил…
– Почему же ты этого не сделаешь?
– Потому, что я – человек! – яростно заорал Джон. – Потому, что у меня есть совесть!
– А у меня-нет!…
В какую-то долю секунды он вскинул Джона Смитли над головой с такой легкостью, словно тот был не человек, а полый внутри портновский манекен, и с силой швырнул его в бездну.
Джон не издал ни звука, будто испустил дух еще в руках Круза. Нет, нет, он был жив. Тело его жалко и беспомощно дернулось, словно хотело уцепиться за что-то невидимое, потом он исчез…
Доктор Круз так и остался стоять у балюстрады, выпрямившись, вскинув вверх руки. Ему казалось, что прошла целая вечность, пока не послышался глухой удар о скалы. Мертвая, белая, неожиданная молния пронзила его душу, рассекла ее, словно ударом сабли. И в этом ослепительном свете он на мгновение увидел себя. Голого, изнуренного, с отчаянно вскинутыми к небу руками. Берег был крутой, каменистый, мимо него стремительно неслась страшная черная вода – не просто вода, а стихия, волоча громадные, вырванные с корнями деревья. Корни эти торчали и извивались среди волн, словно руки утопленников. Потом небо снова ослепительно вспыхнуло, все исчезло.
Круз пришел в себя.
Облака рассеялись, над горизонтом светила луна, по-прежнему далекая и безучастная.
Доктор Круз неторопливо вернулся к себе в комнату, лег и тут же заснул: будто кто-то в один миг лишил его памяти…
Ранним утром следующего дня тело Джона Смитли нашли среди белых ноздреватых прибрежных скал. Впрочем, телом его назвать было трудно, настолько оно было разбито и изуродовано. Черная кровь засохла на камнях, над ней уже кружились осы. Те, кто первым увидел, что сталось с Джоном, в ужасе разбежались…
Потом вызвали полицию, портье опознал тело. После краткого осмотра разбудили доктора Круза. Было около шести – время, когда тот обычно совершал свой кросс. Но сегодня он спал. Дверь его комнаты была не заперта, полицейский вошел свободно. Бледный и расстроенный, он подошел к кровати и растолкал доктора Круза. Тот открыл глаза и обратил к нему ясный взгляд, в котором тлело едва заметное удивление и вопрос.
– Где ваш друг?
– Вчера я вернулся один…
– Когда вы видели его в последний раз?
Круз неохотно рассказал. Были вместе с Томом Кастом в ресторане, там они, Джон Смитли и философ, изрядно выпили. Нет, нет – сам он не пьет, просто сидел, смотрел на них и порядком скучал. Вернулись часам к трем, кое-как уложили Тома Каста у него в номере, затем вместе поднимались на лифте. Круз отказался от приглашения Джона Смитли постоять на террасе и подышать свежим воздухом. Тогда тот, видимо, поднялся один…
Наступило краткое молчание.
Полицейский ждал вопроса: «Где же Джон? Не случилось ли что-нибудь, что означают ваши вопросы, ваше появление в моем номере в такую рань?» Но Круз молчал и смотрел на полицейского холодным, бесстрастным взглядом.
– Ваш друг бросился ночью с крыши, – прервал молчание полицейский. – Он разбился о скалы. Его тело уже найдено и опознано.
– Бросился на скалы? – переспросил Круз спокойно. – Это исключено.
– Почему?
– Потому что вчера, когда мы расставались, он был в великолепном настроении.
– Тогда, может быть, его сбросили? – продолжал полицейский.
– Но это тем более нелепо, – возразил доктор Круз. – Джон Смитли такой деликатный и воспитанный, разве он мог кого-нибудь спровоцировать на убийство? Извините, но я уверен, что это исключено.
– Может быть, ревность?
– Нет, нет, мы же все время были вместе…
– Ограбление?…
– При нем не было денег?
– Да нет, были – его пятьдесят. В бумажнике.
– Да, думаю, это его деньги. Полицейский помолчал.
– Может быть, у вас есть какие-нибудь предположения, – наконец спросил он.
– Только одно. И самое простое, – сказал Круз. – Думаю, он склонился над парапетом слишком низко. Может, его затошнило… Человек в таком состоянии легко может потерять равновесие…
Полицейский промолчал, хотя ему как будто хотелось возразить. Осмотр не очень-то подтверждал это самое простое предположение. Тело было найдено не у самой стены, как должно было быть, если бы Джон упал сам, нечаянно, а в нескольких метрах от стены. Но и предположить, что кто-то сбросил его, было трудно. Такое мог сделать лишь великан или сумасшедший…
– Да, благодарю вас, – довольно сухо сказал полицейский. – У меня все.
– Можно его увидеть?
– Труп?
– Пока я его не увидел, Джон Смитли для меня не труп, – довольно странно ответил Круз.
– Вот как?
Его отвели на место происшествия. Приподняли брезент. Ужасная картина вновь открылась глазам людей. Все, даже врач, невольно содрогнулись. Все, кроме доктора Круза. Он смотрел ясными, ничего не выражающими глазами, ни один мускул не дрогнул на его лице. Только выглядел он таким отрешенным, таким погруженным в себя, что, казалось, не видел ничего вокруг. Вся его внутренняя сила, все напряжение, на какие он был способен, были направлены на то, чтобы вспомнить… Как тогда, так и теперь, после жуткого сна, в котором всплыло до боли похожее на его собственное лицо Джона Смитли… Вспомнить, что он пережил тогда, на крыше, когда это тело, еще не такое жалкое и разбитое, летело в бездну… Вспомнить напряжение последних дней, споры, разговоры, все то, что заставило его совершить такое… А эти люди вокруг? Разве они поймут, разве они помогут вспомнить, разве не они причина идей философа?… Вспомнить…
И он вспомнил. Вспомнил все до последнего мгновенья. Черная вода, он – с поднятыми к небу руками и какое-то чувство… Но сейчас в душе было пусто и болезненно-мертво…