– Да, да, только зайду в кабинет, возьму бумаги, – ответил доктор Круз.
– Это его лечащий врач, – сказал Лео.
– Не знаю, как вас, черепахи, а меня он заинтересовал, этот доктор Круз, есть что-то у него на уме, – заметил Мик.
– Безусловно, – согласились черепахи, и, понимая друг друга без слов, стали подниматься наверх в поисках кабинета их нового знакомого.
Больница была солидная и довольно опрятная для такого рода заведений. Она не нагоняла тоску, как большинство аналогичных ей, а скорее успокаивала, внушала покой и располагала к отдыху. Кругом чистота, по стенам развешены чудесные пейзажи в японском духе, в больших деревянных кадках лимоны, цветы и папоротники. В правом крыле был разбит зимний сад.
Черепахи гуськом двинулись мимо по коридору, внимательно рассматривая каждую дверь. – Вот, – сказал Дон, – «доктор Круз». В тот же миг дверь отворилась и из кабинета вышел знакомый уже черепахам доктор Круз. Оставив дверь раскрытой, он подошел к окну и внимательно, чересчур внимательно оглядел внутренний двор, в котором прогуливались после обеда больные.
Тем временем черепахи проскользнули в кабинет. Доктор Круз вернулся и заперся на ключ. Черепахи притаились.
Вынув из стола какую-то папку, он стал жадно всматриваться в газетные вырезки.
Лео чуть не вскрикнул от неожиданности. На столе лежали вырезки с говорящими сами за себя названиями: «Убийца не дремлет», «Кто они– инопланетные существа или оборотни?», «Черепашье наваждение». Именно этот заголовок привлек внимание Лео, стоявшего ближе всех к столу. Ему пришлось объясняться с друзьями знаками. Доктор Круз встал, закрыл папку и довольно усмехнулся. Взял какие-то бумаги, аккуратно сложенные на столе, и вышел, заперев дверь снаружи. Оставшись одни, черепахи принялись разглядывать кабинет. Обилие алых цветов в вазах, традиционная японская графика, не дощатая, а легкая фанерная мебель…
– Интересно, – тихо произнес Лео.
– Вот смотри! – сказал Раф. – Это явно о Баркулабе. – Он подал Лео газетную вырезку. Лео прочел:
– «Его жертвами становились не конкретно выбранные люди, а попадающиеся ему случайно, первые, кого он встречал. Удары были нанесены с известной долей «изобретательности». Баркулаб пользовался топором, мечами и кинжалами, вилами, бензокосилками и др. Однако полиция была сбита с толку тем, что преступник неожиданно исчез, не оставив никаких следов».
– А вот другая, – подхватил Дон. – «Как выяснилось, орудовавший в округе маньяк был утоплен в Лебяжьем озере майором полиции Ричардом Атенеем, который, спасая людей от страшных убийств, погиб сам. У Ричарда Атенея осталась годовалая дочь и молодая жена. В своем городе Ричарда считают героем».
– И заметьте, – добавил Мик, – все это выделено Крузом специально.
– Уж не связан ли он с Баркулабом?
– Но как? Баркулаб мертв, он на дне озера!
– Это еще ни о чем не говорит, – сказал Мик.
– Что же будем делать, черепахи? – спросил, разводя руками, Дон.
– Если Баркулаб утоплен, то дело в шляпе, – заметил Лео.
– Нет, не в шляпе, – возразил Раф. – Ты вспомни, он же сын дьявола, никак не меньше, и он не исчез совсем. Он может появиться опять, как только возникнут благоприятные условия.
– Какие? – спросил Лео.
– Я думаю, если он на дне озера, – сказал Мик, – значит, его запросто можно поднять оттуда.
– Но кто это сделает? – недоверчиво спросил Лео.
– Это уже наша забота, мы должны не допустить…
За дверью послышались голоса и друзья примолкли.
– Да, но вы не видели еще одну любопытную статью, тоже, кстати, отмеченную вашим Крузом, – прошептал Лео.
– Что за статья?
– Про черепах, – ответил тот.
– Про…
– Про нас, про нас, – повторил Лео. – Нашими персонами заинтересовалась психиатрия.
– Дай! – попросил Мик.
Лео отдал другу газету. Мик прочитал:
– «Я слышал голос, – рассказывал пациент клиники доктора Круза Вальтер Аноре, – но это был не человеческий голос. Когда я был мертв, я разговаривал с какими-то посторонними существами, очень похожими на черепах, только большими, в человеческий рост. Они светились и разбухали прямо у меня на глазах. Я их видел!»
Далее Вальтер рассказал о том, как попал в промышленную катастрофу, во время которой оказался в огромной цистерне, где под большим давлением нагнетается поток очень горячей кислоты и пара. Пациент говорил: «Жар был ужасный. Я закричал: «Выпустите меня, я пойман в ловушку…» Вдруг все пространство озарилось светом. Вокруг этого мерцающего источника суетились черепашки, о которых я говорил раньше. Может, они сами излучали свет. Врачам не понадобилось меня лечить, кислота не попала в глаза». Добавим от себя, что Вальтером Аноре завладела навязчивая идея, которую он выразил во фразе: «Я пойман в ловушку». Ну и что вы об этом думаете, – присел в кресло Лео.
– Да, дела… – протянул Дон.
– А я, кажется, помню, что мы, действительно, спасали кого-то, попавшего в цистерну. Да, – кивнул головой несколько раз Раф. – Мы переносились во времени, я как-то мельком увидел его, задыхающегося в цистерне. Ты помнишь, Лео?
– Припоминаю.
– Но этот больной, оказывается, здесь, в клинике, – сказал Дон.
– Знаете, что нам нужно? – спросил Раф.
– Что?
– Пересмотреть истории болезней пациентов доктора Круза. Он, похоже, занимается всякими аномалиями, – сказал Раф.
– Может быть, – ответил Мик.
– Вот здесь, на столе, лежат какие-то папки, – указал на высокую стопку Дон.
Только черепахи разобрали по рукам папки, ключ в замке повернулся, и вошел доктор Круз. Тотчас положив на место папки и газетные вырезки, друзья замерли. Сейчас они имели возможность хорошенько разглядеть доктора. Он был чуть выше среднего роста, худощав, хотя и имел небольшой живот. Волосы были темными, такими же темными были ресницы, едва прикрывающие блекло-голубые, с какой-то рыбьей поволокой глаза, ничего, казалось, не выражавшие. Они все же таили в самой глубине злой, неугасающий огонек. Движения доктора Круза были, как бы раздроблены, но при этом в них замечалась совершенно конкретная манера поведения – раздражительность. Его, похоже, раздражало все, что так или иначе соприкасалось с ним.
Итак, доктор Круз вошел и, присев за письменный стол, достал записную книжку, что-то скоро, мелким почерком написал в ней. Из коридора позвал мягкий женский голос:
– Доктор Круз, все готово.
– Иду, – ответил он и вышел, вновь заперев кабинет.
– Давай – отпирай, – Раф подтолкнул плечом Мика.
И Мик, подойдя к двери, приложил к замку ладонь и, покрутив ею возле замка, открыл дверь. Черепахи незаметно вышли. Мик закрыл дверь так же, как и открыл. Вскоре они увидели, как в большую гостиную слева медленно входили люди.
– Туда, – показал Лео, и черепахи пошли.
Судя по всему, это был один из терапевтических сеансов.
Черепахи притаились возле стены и в течение двух или трех часов стояли не шелохнувшись. Действительно, они присутствовали на одном из сеансов терапевтической общины, проводимых доктором Крузом в малой гостиной. Черепахи старались не смотреть друг на друга. Групповая терапия повергла черепах в состояние, близкое к состоянию шока.
Доктор Круз сидел, едва заметно прикусив свои щеки, прищурив глаза. Оттого лицо его как бы провалилось где-то посредине, и со стороны можно было подумать, что он улыбался. Он сидел, расправив плечи, отвалившись на спинку кресла. У него был спокойный вид.
Больные улыбались друг другу, но с каждой новой исповедью-историей голоса их становились такими сдавленными и тихими, что черепахам приходилось напрягать слух, чтобы ничего не пропустить.
Постепенно пространство гостиной стало смещаться, расплываться, преобразовываться в новые формы так, будто бы здесь не было живых людей, а существовали одни предметы, шахматные фигуры, ловко движимые чьей-то сильной рукой.
Доктор Круз сплетал свои длинные пальцы на колене, подтягивая колено к себе, обволакивал холодным пустым взглядом новую жертву.
– Эмка!