— Донателло! Донателло! — звал его голос из страшной пучины.— Знаешь ли ты, куда ты идешь?
— Да, знаю,— с закрытыми глазами плыл Донателло, погружаясь все глубже и глубже.
— Знаешь ли ты, что Будда, как бриллиантовая звезда, блестит над миром, точно так же как волшебный кристалл сияет у него во лбу?
— Знаю! — печально и коротко отвечал Донателло.
— Донателло! Крепки ли твои руки?
— Крепки!
— Крепки ли твои мышцы?
— Крепки!
— Чисто ли твое сердце?
— Чисто.
— Знает ли оно любовь?
— Знает! — прошептал Донателло.— Что же я должен делать?
— Достать со дна большой красный кристалл! Со дна Залива Смерти!
— Я готов, о Милосердный Будда! Спаси нас всех! Ты можешь делать со мной, что хочешь...
И он запел:
— Вслед за нами придут другие,
Будет больше у них терпенья,
Больше ловкости и упорства,
И земля устоять не сможет
Перед их красотой и силой.
А поддержкой им будет песня —
Та, которую Мы сложили!
Эй! Черепахи!
Эй! Не робей!
Вперед! Черепахи!
Вперед!
Возьмите старую черепичную крышу
Вскоре после полудня.
Рядом поставьте
Высокую липу
Подрагивающую на ветру.
Поместите над ними, над крышей и липой,
Синее небо,
В белой кипени облаков отмытое поутру
И не вмешивайтесь.
Глядите на них.
Эй! Черепахи!
Эй! Не робей!
Вперед! Черепахи!
Вперед!
Бывает, что и дрозду
Становится холодно
И тогда он — всего лишь птица,
Которая ждет тепла.
И тогда он, простой бродяга,
Неприкаянный и несчастный
Потому что без песни
Пространство
Бесстрастно!
Эй! Черепахи!
Эй! Не робей!
Вперед! Черепахи!
Вперед!
Эгей-гей!
А в это время показались лодки на поверхности вод Залива Смерти. Так и мелькали их разноцветные кормы, подбрасываемые волнами моря, красиво выделяясь на сером небе.
Это Бесприютная Душа созвала всех добрых бодхисаттв на помощь своему другу.
Увидев, как Донателло опоясал себя крепким кожаным поясом, прикрепил к нему острый стальной кинжал, обвязал себя веревкой, крепко-накрепко зажал ногами большой увесистый камень, расправил могучую грудь и прыгнул в воду, Душа полетела на ближайшие планеты и звезды, населенные добрыми бодхисатвами, и умолила их спуститься на Мертвую Землю, чтобы помочь Донателло.
С замиранием сердца ждала Душа, когда, наконец, покажется из-под воды голова Дона, его темнокожее лицо, его широкие плечи.
Прошла минута, долгая минута. А Дона все не было. Прошла и другая минута, а Дона все нет. Так же бывало и с другими водолазами, пытавшимися достать волшебный кристалл. Скрылись под водой — и пропали навсегда.
Сильно замерло сердце Души.
Вдруг задергалась веревка, заброшенная в пучину бодхисатвами, задергалась сильней и сильней. Крепкие руки служителей Будды ухватились за нее и дернули вверх что есть силы. Вот показалась и голова Дона. Лицо его посинело, глаза налились кровью. Он дышал тяжело, тяжело.
Никакого кристалла не было у него в руках. Не легко далось ему подводное путешествие. Под водой, на глубине, ему пришлось бороться и с акулами, и с осьминогами, и с прочей нечистью.
Из этой борьбы он вышел победителем. Но нелегко далась ему победа. Он был на волосок от смерти.
— Видел ли ты кристалл? — спросили у него бодхисатвы
— Видел, видел! — отвечал Дон, тяжело дыша.— О господи, у этого самого кристалла лежат два огромных осьминога. Я должен победить этих чудовищ. Я должен сражаться с ними, в темноте, под сводами... О господи! Будда! Пощади! Велики мои силы, но все-таки...
Один бодхисатва милостиво сказал Дону:
— Отдохни! Отдохни! А затем принимайся опять за дело!
Отдышался немного Донателло и опять скрылся под водою. Снова началась там ожесточенная борьба. Задергалась веревка, запуталась. Сильно потянули ее бодхисатвы, сидевшие в лодках. Вдруг веревка оборвалась, словно перерезанная чем-то острым.
Сильно дрогнуло сердце у бодхисатв, держащих веревку. «Сорвался кристалл!» — подумали они.
Показалась из-под воды голова Донателло. Лицо его было еще темнее прежнего. Руки дрожали еще больше. Грудь дышала еще тяжелей.
— Где кристалл? Говори! Донателло! Где же кристалл?
— Ты видел его? — спрашивали бодхисатвы.
Дон тяжело дышал и ничего не мог говорить. Наконец он отдышался немного и сказал:
— О, милосердные слуги Великого Будды! Не гневайтесь! Кристалл, волшебный кристалл будет, я его видел и держал в руках, от него исходило ослепительное сияние, как от самого Великого Будды! Я должен теперь привязать к нему веревку и мы извлечем его из воды... Волшебный кристалл слишком тяжел...
Донателло в изнеможении упал на палубу судна и несколько минут пролежал словно мертвец. Прошло полчаса, прошел, может быть, и час. Наконец отдышался Дон и в третий раз скрылся под водой.
В великом нетерпении шагали по палубе бодхисатвы. Слышался трепет крыльев бесприютной Души.
День становился мрачнее и серее. Но алело небо. Темнее и темнее становилось море. В глубокую темноту погружалась пучина морская. Что же волшебный кристалл?
Погружаясь на глубину залива Смерти за волшебным кристаллом Будды, Донателло уже казалось, что недостаточно призрака невидимой освобожденной им Души паучихи, чтобы дать ему силу против мира ада и сделать из него героя, ему казалось, что для этого необходимо более сильное волшебство.
Но каким сладостным, каким невинным, каким священным было видение, на зов которого он пошел и которое, наконец, довело его до обители Великого Будды.
Легкий шорох отвлек его от печальных мыслей, таинственно и жутко глядели на него со всех сторон необозримые глубины обители Будды. Новая мысль, новая боль пронизала Дона с быстротой молнии: и это он, ничтожный, хотел достать волшебный кристалл, между тем как ему не под силу постигнуть разумом обычной черепахи миллионы рукописей, книг, изображений, эмблем, знаков, таящихся на сокрытой глубине. Он был уничтожен, несказанно посрамлен, смешон самому себе, а вокруг него лежали миллионы различных сокровищ, с которыми ему дано было поиграть. Наверное, лишь для того, чтобы он почувствовал, что такое Бог и что такое он сам.
Через множество дверей в огромный зал шли бодхисатвы, лучезарные, как сам Будда. Число их было необозримо. Среди них были известные художники, музыканты, священники.
Высокое собрание занимало места по рядам кресел, отступавших все дальше, ввысь и в глубину, и оттого представлявшихся глазу все более узкими; над высоким престолом, венчавшим амфитеатр, Дон приметил поблескивание золотого балдахина.
Бодхисатва выступил вперед и объявил:
— Устами бодхисатв мы готовы изречь приговор над самообвинителем Донателло, мнившим себя призванным добыть волшебный кристалл самого Великого Будды. А ныне усмотревшего, сколь несообразно и сколь кощунственно было его намерение.
Он обратился к Дону и вопросил своим отчетливым, звонким голосом:
— Самообвинитель Донателло, готов ли ты признать правомочность суда и подчиниться его приговору?
— Да, — отвечал Донателло.
— Самообвинитель Донателло, — продолжал бодхисатва, — согласен ли ты, чтобы наш суд изрек над тобой приговор в отсутствие Будды первоверховного, или ты желаешь, чтобы первоверховный Будда судил тебя самолично?
— Я согласен, — молвил Донателло, — принять приговор бодхисатв, будет ли он вынесен под председательством первоверховного Будды или же в его отсутствие.
Бодхисатва приготовился отвечать. Но тогда из самых глубоких недр прозвучал мягкий голос:
— Первоверховный Будда готов изречь приговор самолично.