Дон наполнил рюмку.
— Мне-то что,— сказал он философски.— Если мне заплатят, я и червяка сфотографирую.
— Кому нужен портрет червяка?
— Мало ли психов на свете! — сказал Дон.— Может кому-нибудь и понадобится. Я вопросов не задаю. Людям нужны снимки, и я их делаю. И пока мне за них платят, все в порядке.
Дон с удовольствием допил и налил снова.
— Лео,— спросил он,— ты когда-нибудь слышал, чтобы деньги росли на деревьях?
— Ты ошибся,— сказал Лео — деньги растут на кустах.
— Если могут на кустах, то могут и на деревьях. Ведь что такое куст? Маленькое дерево.
— Ну уж нет,— возразил Лео, малость смутившись.— Ведь на самом деле деньги и на кустах не растут. Просто поговорка такая.
Зазвонил телефон, и Лео подошел к нему.
— Это тебя,— сказал он.
— Кто бы мог догадаться, что я здесь? — удивился Дон.
Он взял бутылку и пошел вдоль стойки к телефону.
— Ну,— сказал он в трубку,— вы меня звали, говорите.
— Это Микки.
— Сейчас ты скажешь, что у тебя для меня работа. И что ты мне дня через два заплатишь. Сколько, ты думаешь, я буду на тебя работать бесплатно?
— Если ты это для меня сделаешь, Донателло, я тебе все заплачу. И не только за это, но и за все, что ты делал раньше. Сейчас мне нужна твоя помощь. Понимаешь, машина слетела с дороги и попала прямо в море и страховая компания уверяет...
— Где теперь машина?
— Все еще в море. Они ее вытащат не сегодня- завтра, а мне нужны снимки...
— Может, ты хочешь, чтобы я забрался в залив и снимал под водой?
— Именно так. Я понимаю, что это нелегко. Но я достану водолазный костюм и все устрою. Я бы тебя не просил, но ты единственный человек...
— Не буду я этого делать,— уверенно сказал Дон,— у меня слишком хрупкое здоровье. Если я промокну, то схвачу воспаление легких и у меня разболятся зубы, а кроме того, у меня аллергия к водорослям, а залив почти наверняка полон кувшинок и всякой травы.
— Я тебе заплачу вдвойне! — в отчаянии вопил Микки.— Я тебе даже втройне заплачу!
— Знаю,— сказал Дон,— ты мне ничего не заплатишь.
Он повесил трубку и, не выпуская из рук бутылки, вернулся на старое место.
— Тоже мне,— сказал он, выпив две рюмки подряд,— чертов способ зарабатывать себе на жизнь.
— Все способы чертовы,— сказал Лео философски.
— Послушай, Лео, та бумажка, которую я тебе дал, она в порядке?
— А что?
— Да нет, просто ты похрустел ею.
— Я всегда так делаю. Клиенты это любят.
И он машинально протер стойку снова, хотя та была чиста и суха.
— Я в них разбираюсь не хуже банкира,— сказал он.— Я фальшивку за пятьдесят шагов учую. Некоторые умники приходят сбыть свой товар в бар, думают, что это самое подходящее место. Надо быть начеку.
— Ловишь их?
— Иногда. Не часто. Вчера здесь один рассказывал, что теперь до черта фальшивых денег, которые даже эксперт не отличит. Рассказывал, что правительство с ума сходит — появляются деньги с одинаковыми номерами. Ведь на каждой бумажке свой номер. А когда на двух одинаковый, значит, одна из бумажек фальшивая. Дон выпил еще и вернул бутылку.
— Мне пора,— объявил он.— Я сказал своей девушке, что загляну. Она у меня не любит, когда я накачиваюсь.
— Не понимаю, чего она с тобой возится,— сказал Лео.— Работа у нее в ресторане хорошая, столько ребят вокруг. Некоторые и не пьют, и работают вовсю...
— Ни у кого из них нет такой души, как у меня,— сказал Дон.— Ни один из этих механиков и шоферов не отличит закат солнца от яичницы.
Лео дал ему сдачи с двадцати долларов.
— Я вижу, ты со своей души имеешь,— сказал он.
— А почему бы и нет! — ответил Дон.— Само собой разумеется.
Он собрал сдачу и вышел на улицу.
Девушка ждала его, и в этом не было ничего удивительного. Всегда с ним что-нибудь случалось, и он всегда опаздывал, и она уже привыкла ждать.
Она сидела за столиком. Дон поцеловал ее и сел напротив. В ресторане было пусто, если не считать новой официантки, которая убирала со стола в другом конце зала.
— Со мной сегодня приключилась удивительная штука,— сказал Дон.
— Надеюсь, приятная? — сказала девушка.
— Не знаю еще,— ответил Дон.— Может быть, и приятная. С другой стороны, я, может быть, хлебну горя.
Он залез в часовой кармашек, достал банкноту, расправил ее, разгладил и положил на стол.
— Что это такое? — спросил он.
— Зачем спрашивать, Дон. Это двадцать долларов.
— А теперь посмотри внимательно на уголок.
Она посмотрела и удивилась.
— Смотри-ка! Черешок — воскликнула она.— Совсем как у яблока. И приклеен к бумаге.
— Эти деньги с денежного дерева,— сказал Дон.
— Таких не бывает,— сказала девушка.
— Бывает,— сказал Дон, сам все более убеждаясь в том.— Одно из них растет в саду Дж. Микки. Отсюда у него и деньги. Я раньше никак не мог понять, как эти боссы умудряются жить в больших домах, ездить на автомобилях длиной в квартал и так далее. Ведь чтобы заработать на это, им пришлось бы всю жизнь вкалывать. Могу поспорить, что у каждого из них во дворе растет денежное дерево. И они держат его в секрете. Только вот сегодня Микки забыл с утра собрать спелые деньги, и их сдуло с дерева через забор.
— Но даже если бы денежные деревья существовали,— не сдавалась девушка,— боссы не смогли бы сохранить все в секрете. Кто-нибудь да дознался бы. У них же есть слуги, а слуги...
— Я догадался,— перебил ее Дон.— Я об этом думал и знаю, как это делается. В этих домах не простые слуги. Каждый из них служит семье много лет, и они очень преданные. И знаешь, почему они преданные? Потому что им тоже достается кое-что с этих денежных деревьев. Могу поклясться, что они держат язык за зубами, а когда уходят в отставку, сами живут как богачи. Им невыгодно болтать. И кстати, если бы всем этим миллионерам нечего было скрывать, к чему бы им окружать свои дома такими высокими заборами.
— Ну, они ведь устраивают в садах приемы,— возразила девушка.— Я всегда об этом читаю в светской хронике.
— А ты когда-нибудь была на таком приеме?
— Нет, конечно.
— То-то и оно, что не была. У тебя нет своего денежного дерева. И они приглашают только своих, только тех, у кого тоже есть денежные деревья. Почему, ты думаешь, богачи задирают нос и не хотят иметь дела с простыми смертными?
— Ну ладно, нам-то что до этого?
— Милая! Смогла бы ты мне найти мешок из- под сахара или что-нибудь в этом роде?
— У нас их в кладовке сколько угодно. Могу принести.
— И пожалуйста, вдень в него резинку, чтобы я мог потянуть за нее и мешок бы закрылся. А то, если придется бежать, деньги могут...
— Дон, ты не посмеешь...
— Как раз перед стеной стоит дерево. И один сук навис над ней. Так что я смогу привязать веревку.
— И не думай. Они тебя поймают.
— Ну, это мы посмотрим после того, как ты достанешь мешок. А я пока пойду поищу веревку.
— Но все магазины уже закрыты. Где ты достанешь веревку?
— Это уж мое дело,— сказал Дон.
— Тебе придется отвезти меня домой. Здесь я не смогу передать мешок.
— Как только вернусь с веревкой.
— Дон!
— А!
— А это не воровство? С денежным деревом?
— Нет. Если даже у Дж. Микки и есть денежное дерево, он не имеет никаких прав держать его в саду. Дерево общее. Больше, чем общее. Какое у него право собирать все деньги с дерева и ни с кем не делиться?
— А тебя не поймают за то, что ты делаешь фальшивые деньги?
— Какие же это фальшивки? — возмутился Дон.— Никто их не делает. Там же нет ни пресса, ни печатной машины. Деньги сами по себе растут на дереве.
Она перегнулась через стол и прошептала: