Рафаэль подробно передал то, что увидел в круглом зале с колоннами.
- Да-а, - прищелкнул языком Микеланджело, - воображением тебя бог не обидел. Теперь ты нам вместо профессора можешь сказки рассказывать.
Все засмеялись, не зная, как отнестись к словам Рафаэля. А тот, обидевшись, почти бегом кинулся от них.
- А я ему верю, - спокойно сказала Эйприл.
- Тебе, похоже, надоело лазить по темным узким коридорам, - заметил с язвительной улыбочкой Микеланджело.
- Не смешно, - бросила Эйприл, уходя.
Леонардо поспешил за ней, одарив Микеланджело прохладным взглядом.
- Что это на тебя нашло, - оставшись один на один, Донателло решил объясниться с Микеланджело, который держался так, словно ничего не случилось.
- Пошутить нельзя?
- Хороши шутки. Смотри, дошутишься! Как ты не понимаешь, что нам нельзя ссориться, а ты Рафаэля обидел. Эйприл нагрубил.
- Да не грубил я ей, - попытался оправдаться Микеланджело.
- Захотел все испортить? Я хорошо помню слова учителя Сплинтера, а если ты их забыл, то могу повторить.
Микеланджело прищурился, лицо его стало серьезным.
- Донателло, я был не прав.
- То-то же, и остальным так скажешь.
- Согласен, - пожал плечами Микеланджело, догоняя Донателло.
Глава 21. Невероятное совпадение
Рафаэль, запыхавшись, вошел в палатку, пряча мрачное лицо. Ничего не говоря, он лег на спальный мешок и отвернулся.
Профессор Брэдли удивленно поднял брови. Он заметил, что Рафаэль чем-то огорчен, но не спешил приставать к нему с расспросами, решив дождаться остальных.
Вскоре пришли Эйприл и Леонардо.
- Ну, как дела? - поинтересовался профессор, указывая при этом на Рафаэля.
- Нормально, - как ни в чем не бывало произнесла Эйприл, садясь на корточки рядом с Рафаэлем.
- Рафаэль, я хочу, чтобы ты знал: я тебе верю, а на Микеланджело не стоит обращать внимания.
- Я тоже тебе верю, - вмешался Леонардо, - ты еще никогда не врал.
Профессор встал со стульчика.
- Мне объяснит кто-нибудь, в чем дело?
Эйприл встала и подошла к столу, налила себе в стакан воды, посмотрела на профессора Брэдли.
- Рафаэль встретился с Бентреш.
- Но возможно ли такое? Ведь это только легенда! - возразил тот.
- Возможно, - твердо произнесла Эйприл, сделав несколько глотков.
- Вот и Микеланджело говорит, что это плод богатого воображения, - вставил Леонардо, явно показывая, что не согласен с этим.
В это время в дверях появились Донателло и Микеланджело.
- Завтра мы опять пойдем в пустыню, чтобы проверить: исполнит ли свое обещание Бентреш, заявил Донателло, глядя на Рафаэля, который все еще лежал к ним спиной.
Донателло дернул за руку Микеланджело, давая понять, что он должен что-то сказать.
- Рафаэль, я это... был не прав.
Рафаэль приподнялся, а затем повернулся ко всем лицом. На лице его сияла улыбка.
- Сейчас он скажет, что разыграл нас, - шепотом заметил Микеланджело.
- Что ты там бубнишь себе под нос? - спросил Донателло.
- Да вот, думаю, когда нам лучше отправиться в пустыню.
Черепашки засмеялись, а потом к ним присоединились профессор Брэдли и Эйприл.
Позже, поужинав, Эйприл не удержалась, чтобы не поинтересоваться, может ли профессор прочитать им текст, написанный на папирусе.
Профессор обвел присутствующих загадочным взглядом. Похоже было, что он подбирал нужные слова. Легкое волнение скользнуло по его лицу. Он взял в руки свои записи, надел очки и стал читать:
- «Велик и всесилен Амон-Ра - царь богов. Слава ему - мумии вечно нарождающейся и вечно юной.
Волею неба и с ведома жрецов, сохранивших верность древним богам Египта, положил я тайно этот папирус в саркофаг, где лежит тот, кто носил опахало слева от фараона.
Вот появился в Египте фараон Аменхотеп. Эхнатон также имя его. И было царствие его. Против древних богов и служителей их взял он оружие и возложил на себя панцирь свой. Тогда сердца многих жрецов упали в телах их от страха. Руки их ослабели... и пошли они служить новому богу Атону, которого мы не знаем.
А те, чье сердце не упало, готовились ждать, когда отойдет Аменхотеп в царство Осириса.
Но появился у фараона новый советник Mepecy».
- Мересу! - воскликнул Донателло. - Значит, мы не напрасно притащили сюда этот саркофаг?!
- Значит, - теряясь в догадках, произнесла Эйприл, - в этом саркофаге лежит тот самый Мересу?!
Профессор Брэдли покачал головой, а затем продолжил:
- «Был он из подлого рода, но стал глазами, ушами и разумом повелителя. И был он ожесточен, как сам Аменхотеп. Поднял он руку на древних богов, на храмы их, на жрецов их. И поняли все: еще много раз повернется круг времен года - и шему, и ахет, и перт, - пока получат жрецы долю свою».
- Профессор, - прервал чтение Леонардо, - нам не понятны странные названия времен года.
- Да-да, времена года в древнем Египте были связаны с периодическими разливами Нила. Шему - время засухи, ахет - время разлива, перт время выхода суши из воды. Еще вопросы есть?
- Мы слушаем, что же было дальше, - сказала Эйприл.
- «Будут пусты их житницы, голы поля, малочисленны рабы их.
Но велик и всесилен Амон-Ра. Честь ему, идущему оживить Египет! Вложил он нож в руки девушки, служительницы богов, и упал Мересу и не поднялся больше.
Тогда призвал фараон жрецов Амона, ибо были они сведущи в искусстве бальзамирования. И повелел им превратить тело Мересу в мумию - вечное вместилище души его.
И мне, Яхмесу, было поручено это. И сказал мне тогда верховный жрец: «Да исполнится воля богов: друг врага нашего недостоин погребения, какое подобает фараону. Оставь тело Мересу так, как оно есть. Но делай это тайно».
И я сделал так - в третий месяц времени ахет, в двенадцатый день».
Профессор Брэдли отложил свои записи.
- Ну, что скажете?
Некоторое время в палатке царило молчание. Никто не ожидал такой развязки. Каждый из них связывал с именем Мересу лишь благородные дела.
Профессор Брэдли поспешил с разъяснениями:
- Я понимаю, что вас огорчило, - он покачал головой, - юный архитектор Мересу должен был быть по меньшей мере уважаемой личностью. Но в данном случае все наоборот.
- Но почему? - с сожалением в голосе спросила Эйприл.
- Я говорил уже вам, что Аменхотеп отменил культ бога Амона, и верховным божеством был объявлен Атон, олицетворявший солнечный диск. Атон был искусственным божеством, плодом теологических, - религиозных значит, - спекуляций фараона, его приближенных. До нас дошел гимн Атону. Это подлинный шедевр религиозной лирики. Атон озаряет и согревает землю и все на ней живущее, он воспевается как воплощение красоты природы, как источник жизни на земле, как создатель всех стран и разных народов, говорящих на разных языках, как творец всего живого. Согласно гимну, Атон - бог египтян и других народов, бог благодетельный, источник физического и духовного света.
- А вы можете процитировать нам что-нибудь из этого гимна? - поинтересовалась Эйприл, слушая все с большим увлечением, поставив локти на стол, и руками подперев голову.
- Попробую, - голос профессора был торжественен. – «Ты установил ход времени, чтобы вновь и вновь рождалось сотворенное тобою, - установил зиму, чтобы охладить пашни свои... Ты создал далекое небо, чтобы восходить на нем, чтобы видеть все, сотворенное тобой. Ты единственный, ты восходишь в образе своем, Атон живой, сияющий и блестящий, далекий и близкий! Из тебя, единого, творишь ты миллионы образов своих. Города и селения, поля и дороги и река созерцают тебя, каждое око устремлено к тебе...»
- Ваши подозрения, профессор, что мумия, которая находится в этом саркофаге, не подвергалась бальзамированию, подтвердились, - сказал Донателло с грустью во взгляде.