- Ну что вы, - запротестовал Микеланджело, - не стоит беспокоиться.
- Царевна имела рост 160 сантиметров, Тисетгор только 151 сантиметр. У обеих удивительно тонкие конечности, особенно руки, - была слабо развита мускулатура. По-видимому, эти особенности обусловлены генетически и усугублены праздным аристократическим образом жизни. И группа крови оказалась одинаковой у обеих женщин. Все это можно объяснить только близким родством. Причем Тисетгор, которая умерла в более молодом возрасте, чем Хекеретнебтей, и несколько позже ее , могла быть скорее дочерью, чем сестрой царевны. Тем более, что в надписях Хекеретнебтей называется «дочерью фараона из его тела», «любимой Исеси», а Тисетгор всего лишь «украшением фараона, его любимой». Похоже, так могла быть титулована внучка фараона. Гипотеза о матери и дочери объясняет и разницу в прическах женщин на рельефных изображениях гробниц. У Хекеретнебтей - парик из длинных волос, у Тисетгор - собственные, коротко остриженные волосы.
В это время совсем незаметно подошел профессор Брэдли и, услышав последнюю фразу профессора Арнольда, сказал:
- А ваша жизнь - бесконечный поиск интересных судеб, которых спрятали гробницы Египта.
- А-а, профессор Брэдли, рад вас видеть, - профессор Арнольд протянул руку. - Я слышал, вы уезжаете? Надолго?
- Моя работа подходит к концу, так что, как знать!
Черепашки порадовались за профессора, увидев его в своем обычном состоянии.
- Так чем же закончилась история архитектора Мересу? - вопросительно произнес профессор Арнольд.
- Еще немного терпения - и мы узнаем, - голос профессора Брэдли звучал загадочно.
- Он должен нам сам рассказать об этом, - заметил Леонардо.
Вскоре черепашки, Эйприл и профессор Брэдли шли по улице палаточного городка, медленно удаляясь от провожающего их взглядом профессора Арнольда. Археолог некоторое время, пока друзья не скрылись в палатке, стоял на дороге.
В каирском аэропорту их ждал сын Гуссейна, которому профессор Брэдли отдал папирусы. Черепашкам Хофни подарил египетские сувениры, а Эйприл протянул позолоченную голову царицы Нефертити:
- А это вам. Наша богиня красоты, жена фараона Эхнатона.
Черепашки обступили Эйприл.
- Эхнатона? - почти разом переспросили они.
- Того самого Эхнатона, чьим преданным другом был архитектор Мересу? - удивилась Эйприл.
- Да,- кивнул Хофни. - Теперь вы понимаете: нас интересует все, что связано с именем этого великого реформатора.
Рафаэль молча разглядывал позолоченную голову Нефертити, а мысленно представлял Бентреш, чей браслет хранил у самого сердца.
Микеланджело все время виновато смотрел на Хофни, чувствуя, что должен как-то извиниться.
- Хофни,- тихо позвал он.
Тот услышал и повернул к нему голову.
- Вы не сердитесь на меня?
- Все нормально, - подмигнул ему Хофни и улыбнулся, - Я все понимаю. Честно говоря, и я вел себя не так, как следовало.
Профессор Брэдли неожиданно обнял Хофни.
- Твой отец Гуссейн может тобой гордиться, - он смахнул платком набежавшую слезу радости, - я рад нашему знакомству.
- До встречи, профессор!
Вскоре, оторвавшись от земли, самолет взмыл в небо, набирая высоту. Черепашки вели между собой непринужденную беседу, Эйприл что-то писала в своем блокноте, а профессор Брэдли уже думал об оживлении мумии из саркофага, которая летела с ними в багажном отделении.
- Профессор Брэдли, - голос Микеланджело заставил его вздрогнуть.
- Вы меня?
- А как насчет интересной истории.
- Ведь время в полете так медленно тянется, - заметил Леонардо.
- Можно и историю. Вот только о чем?
- Все равно, - отозвался Донателло.
- Хорошо. Пожалуй, я расскажу вам о времени великого завоевателя XVIII династии фараона Тутмоса III. Основой сюжета этой сказки является взятие города Юпы. Это была грозная неприступная крепость, которую долго осаждали египетские войска. Командовал ими полководец Джхути, личность историческая: золотая чаша с его именем хранится в Лувре, а его кинжал - в Дармштадте. Поскольку Джхути не мог взять крепость силой, он прибегает к хитрости: приглашает к себе в лагерь для мирных переговоров правителя Юпы и вероломно убивает его.
- Разве это хитрость! - возмутился Леонардо. - Это же подлость самая настоящая.
- Победителей не судят! - вступился Микеланджело.
- Затем он посылает жителям осажденного города, ничего не знавшим о гибели своего правителя, дары в огромных кувшинах, которые несли невооруженные слуги Джхути.
- Кажется, мне это знакомо, - Эйприл улыбнулась.
- В кувшинах, - продолжал профессор, - были спрятаны воины. Когда они проникли в осажденный город, то выскочили из кувшинов, напали на горожан и открыли ворота города египетским войскам. Так была, согласно сказке, взята Юпа.
- Подобного рода способ проникновения во вражеский город, - подхватила Эйприл, - был использован в Троянской войне («Троянский конь»); эпизод подробно рассказан Вергилием в «Энеиде». Что-то похожее можно найти и в сказке об Али-Бабe и сорока разбойниках в «Тысяче и одной ночи».
- Браво, Эйприл! - не удержался профессор Брэдли. - Откуда такие познания в литературе?
Черепашки, словно послушные ученики, смотрели то на Эйприл, то на профессора, чувствуя, как много белых пятен есть в их образовании. Прошло несколько часов полета.
Самолет приземлился в одном из аэропортов Нью-Йорка. Черепашки помогли доставить домой профессору Брэдли саркофаг с мумией, а затем поспешили к себе, где их ждал Роби и его великолепно приготовленная пицца.
Эйприл прямо из аэропорта отправилась на телевидение, чтобы поделиться своими впечатлениями с друзьями.
Глава 26. Странный эксперимент
Окно комнаты доктора Адамса выходило на бульвар. Там, напротив, неоновыми лампами светилось название кинотеатра. Небо было особенно чистым, и где-то между крышей и редкими деревьями бульвара появились первые звезды. Они зазывали своих подруг, еще не успевших встать на свое место, скучали и, наверное, завидовали ярким огням на шумных улицах Нью-Йорка.
Доктор Адамс, сидя у окна, читал книгу, решив как-то отвлечься от своих опытов. Он подумал, отложив книгу на колени, что давно не было никаких известий от профессора Брэдли. Опять они долго не виделись... опять он сидел в лаборатории по восемнадцать часов в день. Но все же он был доволен, потому что работа шла успешно.
Доктор Адамс вспомнил кролика, доведенного до состояния полного сухого анабиоза с помощью его нового метода. Когда кролик ожил, доктор Адамс не мог удержаться, чтобы не поцеловать его в мокрый розовый носик.
«Интересно было бы показать этого кролика профессору Брэдли. Что-то делает сейчас этот увлеченный человек?» - думал ученый.
Его мысли прервал настойчивый звонок в коридоре. Он открыл дверь, и мимо него, легок на помине, промчался профессор Брэдли. Глаза его блестели каким-то новым блеском, незнакомым для Адамса.
Он с минуту сидел в комнате под внимательным взглядом доктора Адамса и комкал в руках носовой платок, стараясь успокоиться.
- Ты уже вернулся из Египта?
Профессор Брэдли кивнул головой.
- Ну и...
Тот уселся поудобнее в кресле, посмотрел в окно.
- А у вас здесь как-то даже прохладно, - профессор Брэдли потянул воздух в нос, - похоже, без насморка не обойдусь.
- Так как съездил? - спросил доктор Адамс, понимая, что друг сейчас его чем-то огорошит.
- В Египте мы нашли еще один саркофаг...
- Ты собираешься здесь построить гробницу для них, ведь один у тебя уже есть, - шутя, заметил доктор Адамс.
- Я привез и другой с мумией. И вот что я подумал, - профессор Брэдли сделал паузу, а затем продолжил говорить, но, несмотря на внешнее спокойствие и даже на улыбку, голос его заметно дрожал: - Я знаю, что ты занимаешься сухим анабиозом.