Эйприл долго смотрела на мумию, изучая строение лица, а потом бросила:
- Гордый какой!..
Профессор Брэдли наклонился с лупой над тяжелым браслетом, который свободно висел на левой высохшей руке мумии.
- Здесь есть надпись, которая начинается словом «Радость», видите, Эйприл? - и он показал ей в лупу черную фигурку женщины, играющей на тимпане.
- Радость! - задумчиво проговорила она. - К чему же радоваться бедному архитектору, ведь он мертв? Жил, жил...
- ...и вдруг умер, - с улыбкой закончил доктор Адамс.
- Возможно, он был красив, - не сдавалась Эйприл.
- Быть может, - согласился Брэдли.
- «И одна отрада была у фараона: смелый и преданный друг был у него - молодой архитектор Мересу...» - продекламировал доктор Адамс.
Профессор Брэдли и Эйприл послали удивленные взгляды туда, где стоял доктор Адамс.
- Невероятно! Ты разве еще помнишь?
- Может, и не все, но это, как видишь, помню, ведь было время, когда имя Мересу у тебя с языка не сходило. Итак, - спустя пару минут, сказал торжественным голосом доктор Адамс, - начнем второй этап пробуждения жизни в останках того, кто управлял строительными работами в обители вечности.
- Начнем, - кивнул профессор Брэдли.
- Интересно, а где же сейчас наши друзья-черепашки? - Эйприл выглянула из окна. - Да вот же они. Эй!
Черепашки стояли под окном весь день и ждали каких-либо результатов. Эйприл крикнула им как раз в тот момент, когда они собирались уходить домой, так ничего и не узнав.
- Как дела? - поинтересовался Донателло.
- Уже есть какие-нибудь сдвиги? - стоя у него за спиной, крикнул Микеланджело.
Эйприл отрицательно покачала головой.
- Вы пустите в лабораторию Микеланджело, - заметил Рафаэль, - он у нас скорый, и через час Мересу не только оживет, но и бегать будет!
Черепашки засмеялись.
- Это кто такой быстрый? - не удержался доктор Адамс.
- Микеланджело, - ответила Эйприл.
- Так черепашки здесь? - глаза профессора Брэдли округлились. - Немедленно зови их сюда, пусть полюбуются на Мересу, которого они отбили у призраков в пустыне.
Высушенная мумия не вызывала отвращения у черепашек, напротив, глядя на нее, они чувствовали, как растет в них привязанность к ней и стремление поскорее увидеть загадочного Мересу.
Прошло три дня. Мумия лежала теперь в большой стеклянной ванне, в теплой воде, в которой были растворены питательные вещества и антибиотики. Кожа мумии уже утратила свой блеск и стала матовой.
Эйприл называла ванную фараонским санаторием, а к самой мумии относилась подомашнему. Она обращалась к останкам Мересу, именуя их не иначе как «вашим высочеством», и спрашивала, за что ему пришлось уйти раньше срока из цветущих садов повелителя Египта.
Профессором Брэдли постепенно начинала овладевать глубокая усталость. Он никак не предполагал, что результатов необычайного эксперимента придется ждать так долго. Часами он прохаживался по полутемному коридору или сидел у окна и глазел на птиц, возившихся на цветочной клумбе.
Черепашки, решив, что их присутствие никак не влияет на процесс оживления мумии, сидели дома, время от времени, позванивая в лабораторию.
На пятый день мумия приобрела формы, отдаленно напоминающие человеческое тело. Мумия стала как будто больше. Возникало такое ощущение, что ей стало тесно в стеклянной ванне. Она лежала запрокинув голову назад и повернув ее вполоборота вправо. Нижняя губа отвисла и обнажила ровные зубы в странной, жутковатой улыбке. А на шее, чуть выше ключицы, обнаружилась небольшая рана. По ее форме было видно, что нанесена она колющим оружием, очевидно узким кинжалом.
В последние два дня доктор Адамс всю мумию исколол шприцем, вливая некий раствор, который он называл стимулятором. И вот начался третий и последний этап этого фантастического эксперимента.
Было десять часов утра, и в комнату врывались горячие лучи летнего солнца. Солнечные зайчики играли на стеклянных колбах, прыгали по никелированной поверхности приборов и инструментов самой разнообразной формы.
В лаборатории стояла торжественная тишина. Еще с вечера здесь появился новый прибор, поблескивающий стеклом и никелем. Это был, как объяснил доктор Адамс, перфузионный аппарат для искусственного кровообращения. Доктор Адамс внес в него кое-какие конструктивные изменения и назвал автожектором. Порцию за порцией он всасывал в стеклянный баллон раствор из ванны, насыщал его кислородом и направлял обратно в ванну. Легкое гудение автожектора, точно жужжание огромного шмеля, попавшего в комнату, постепенно стало привычным и почти не замечалось.
На внутренних стенках ванны и коже мумии появилась масса мельчайших серебристых пузырьков. Как в стакане с газированной водой, они иногда отрывались, шумным роем неслись вверх и лопались на поверхности раствора.
К ванне с мумией поднесли новый прибор. Он находился в лаборатории давно и обращал на себя внимание профессора Брэдли с начала опыта. Но тогда доктор Адамс отказался открыть его назначение. Теперь, налаживая аппаратуру, он охотно пояснял:
- Эти две стеклянные емкости наполнены питательным раствором, близким по составу к плазме крови. В раствор добавлен также стимулятор. Во второй емкости, кроме того, содержится примесь адреналина. Раствор из первой или второй склянки по выбору экспериментатора может поступать в трубки, регулирующие давление. Дальше он пройдет через змеевик в водяной бане, где подогреется до температуры тела и через резиновый шланг с иглой на конце может быть подан в артерию.
Доктор Адамс понизил уровень раствора в ванне. Профессор Брэдли подошел к мумии и содрогнулся. Та лежала лишь наполовину погруженная в раствор. Вид ее был неприятен и напомнил профессору утопленника, много дней носимого по волнам.
- Ну что ж, проверим, - сказал доктор Адамс. Он взял руку мумии. Она легко поднялась над телом, а потом вновь свободно упала обратно на грудь.
Доктор Адамс наклонился над мумией. Он произносил иногда какое-то слово, незнакомое профессору Брэдли, иногда просто делал несложный жест рукой. За столько дней, проведенных в лаборатории, Эйприл научилась понимать доктора Адамса и успешно ассистировала ему. Чтобы все происходящее было понятно профессору, доктор Адамс попутно объяснял:
- Если в артерию, входящую в палец, вставить стеклянную трубочку и пропускать через нее питательный раствор, тот пойдет по разветвлениям артерии, далее по волосным сосудам пальца попадет в вены и через разрез, сделанный у основания пальца, будет вытекать каплями. Так мы создадим нечто вроде изолированного кровообращения в отдельных частях тела. Капли, вытекающие из вен, мы отведем по стеклянной трубочке и резиновому шлангу к пробирке. Посмотрите теперь, как равномерно падают капли в пробирку.
Профессор Брэдли и Эйприл подошли к пробирке, куда действительно через равные промежутки времени падали капля за каплей.
- А теперь, - сказал доктор Адамс, - мы проведем решающее испытание, - и в тоне его голоса послышалось с трудом скрываемое волнение. - Если мы вместо питательной жидкости из первой склянки пустим в сосуды пальца жидкость с адреналином из второй, то от действия этого вещества гладкие мышцы стенок кровеносных сосудов сократятся. При этом просвет сосудов уменьшится, жидкость будет проходить более медленно, число капель, падающих в пробирку за одну минуту, резко сократится. Если это произойдет, значит сосуды на руке нашей мумии уже приобрели способность сокращаться, они ожили.
- Я, кажется, понял. Ну что ж, начнем? - уставшим голосом произнес профессор Брэдли.
Бесшумно скользнул рычажок регулятора на приборе. В лаборатории наступила мертвая тишина, нарушаемая лишь звонким всплеском капель, падающих в пробирку.