— Кем же тебя называть? — удивился Пилсберг.
— Соратником, — подсказал Шредер. — На самом деле я буду ассистентом, но буду называться соратником. Это для меня имеет огромное моральное значение.
— Вы согласны? — спросил Крэб Пилсберга, но не дал времени на ответ, — Хотя для меня это не имеет значения. Мы и так слишком разболтались. И вижу, разговор идёт не по существу. Я хотел бы знать, что нужно для создания фильма.
Пилсбергу очень не хотелось называть Шредера соратником. Он готов был привести веские доводы, что этого делать не надо. Но ему не хотелось раздражать Крэба. В конце концов, этот противный тип может называть Пилсберга, как ему вздумается. От этого величие Пилсберга не пострадает — памятники будут ему ставить. Но с Крэбом лучше не спорить.
— Совершенно с вами согласен, — сказал Пилсберг. — Это не имеет значения, кто кого как называет. Поговорим о деле. Основной контингент исполнителей имеется. — Пилсберг показал на стену, за которой спали чудовища. — Драматургия строится из трёх элементов — две антагонистические силы и предмет единоборства. Две силы у нас имеются в наличии. С одной стороны — это чудовища. С другой стороны — черепашки-ниндзя.
— Толково, — восхищённо выдохнул Шредер. — Эти хвостатые и зубастые ребятки в порошок сотрут черепашек в один миг.
— Вот этого как раз нельзя допустить, — возразил Пилсберг. — Какое же это кино? Борьба должна захватить зрителей. Но вот я сказал слово — борьба. А за что они будут бороться?
— Как за что? — подскочил Шредер. — Чтобы стереть с лица земли этих гадких рептилий!
— Скучно, — отмахнулся Пилсберг. — Зритель зевать будет. На чём строить драматургию?
— Что вам нужно? — спросил Крэб.
— В треугольнике нужны три угла, — стал объяснять Пилсберг. — Два у нас имеются. А где третий?
— Обойдёмся без треугольника, — отмахнулся Шредер. — Главное...
— Может, познакомить вас с Солли? — спросил Крэб, начиная догадываться, что нужно великому режиссёру.
— Извольте, — обрадовался Пилсберг, желая как можно больше узнать про всех обитателей космического корабля.
Через минуту в столовую вошла прелестная Солли. В этот миг Пилсберг как раз присосался к очередной бутылке джина. Солли с ужасом увидела, как он опустошил содержимое бутылки. Крэб пригласил жестом Солли к столу, но она замотала головой.
— Неприлично девушке сидеть с тремя мужчинами, — сказала она твёрдым голосом. — Позвольте мне уйти.
— Ого! — восхитился Пилсберг. — Девушка с независимым характером! Это мне нравится. Я не люблю образы лепить из глины. Это занятие для бездарей. Я высекаю образы из кремня.
— Стирая их в порошок, — подсказал Шредер. Пилсберг презрительно глянул на Шредера и спросил Солли, изобразив на своём лице улыбку:
— Вы хотите сниматься в кино?
— Вы режиссёр? — с недоверием спросила Солли, ещё не забыв, как этот человек только что опорожнил целую бутылку.
— Это великий Пилсберг, — сказал Крэб, нарочито широким жестом показав на режиссёра.
— Я слыхала о вас, — сказала, насупясь Солли. — Вы делаете страшные картины, чтобы пугать людей. Зачем вы пугаете людей?
— Она мне всё больше нравится! — умилился Пилсберг. — Какое милое наивное существо! Она сразу понравится зрителям. Люди сентиментальны. Уж это я знаю! Как они будут переживать за неё!
— Какую роль вы предлагаете мне? — сухо спросила Солли.
— Роль принцессы! — вскочил и замахал руками Пилсберг. — Она оказалась на острове чудовищ. Ей грозила неминуемая смерть. Но четверо отважных и благородных рыцарей вступают в борьбу с чудовищами и спасают её.
— Кто эти рыцари? — с недоверием спросила Солли.
— Конечно же, черепашки-ниндзя! — входил в раж Пилсберг.
— Я чего-то не понимаю, — завертелся на стуле Шредер. — Как это рептилии...
— Замолчи! — накинулся на него Пилсберг. — И никогда не перебивай меня, дурак!
— Кто дурак? — опешил Шредер. — Я дурак? Да я тебе голову сверну!
Явно возникал самый банальный застольный скандал между выпившими мужчинами. Крэб поднял руку. Шредер, уже вскочивший было на ноги, опустился на стул.
— Ты можешь идти, Солли, — сказал Крэб. — Мы с тобой ещё поговорим.
— Я согласна играть принцессу, — неожиданно сказала Солли.
— Отлично! — обрадовался Пилсберг. — Ты будешь лучшей принцессой в мире. Мы с тобой создадим образ, который переживёт человечество.
— Только с одним условием, — подала голос Солли.
— Какое ещё условие? — поморщился Крэб, словно у него заболел зуб.
— Четверо отважных рыцарей должны спасти принцессу, — сказала Солли.
— Как же иначе! — закричал Пилсберг. — Только так и никак иначе!
Крэб нетерпеливо махнул рукой, и Солли поспешила удалиться.
— Что за сентиментальную историю вы задумали? — недовольно спросил Крэб. — Ка- кие-то рыцари спасают принцессу от чудовищ. Чушь собачья! Мы же говорили о страхе, который почувствует зритель. Об ужасе!
— И меня он назвал дураком, — пожаловался Шредер. — Может, дать ему в челюсть?
— Я — великий режиссёр! — завопил Пилсберг. — Разве великих бьют в челюсть?
За столом обстановка накалилась настолько, что могло произойти всё, что угодно.
Пилсберг пришёл в бешенство от грубых слов Шредера, но нельзя было отказать ему в уме.
Он первый понял, что криком в данной ситуации не поможешь. Поэтому поднял руки, как бы сдаваясь, и примирительно заговорил:
— Друзья мои, вы меня не поняли. Это судьба гениев — быть непонятыми. Но ничего.
Терпение и ещё раз терпение.
Что я должен был сказать, по- вашему, этой девочке? Что её растерзают чудовища? Как бы она у меня играла, зная такую перспективу? Она вела бы себя, как кролик перед питоном.
— Вы её обманули? — дошло до Шредера. — Это мне нравится.
— Посвятите меня в свой замысел, — потребовал Крэб.
— История очень простая, — вдохновенно заговорил Пилсберг. — Летающий ящер похищает из королевского дворца принцессу. И вот милая наивная девочка оказывается на острове среди огромного океана. А островом этим владеет могучий властелин. На исполнение этого образа я хотел бы попросить согласия господина Крэба. Но это отдельный разговор и отложим его пока. Этот властелин приручил чудовищ. На острове их много, одно другого страшней. Для полной безопасности во дворце властелина есть и стража из обычных людей. Я допускаю их присутствие в картине для большей достоверности.
— Я догадался! — воскликнул радостно Шредер. — Эта принцесса тоже нужна для достоверности. А то ни одной женщины! Можно я подскажу великому режиссёру умную мысль?
— Интересно, что ты можешь подсказать? — скривился Пилсберг.
— Эта принцесса станет женой властелина, — страстно произнёс Шредер. — Вот здорово!
— Как банально! — схватился за голову Пилсберг. — Тошно слушать. Нет, господа! Принцесса властелину необходима для другой цели. Властелин остаётся бессмертным, потому что каждый год приносит в жертву очередную принцессу. Каждый год в один и тот же день на огромной поляне собираются все чудовища острова. Страшные глаза, мокрые пасти, тяжёлое дыхание. Подлинный ад! И в эту свору бросают юную прекрасную принцессу. Я представляю это зрелище! Ничего страшнее никто и никогда не видел. Повторяю, так происходит каждый год. На этот раз принцессу решили спасти четверо чудаков. Безумцы!
— Как они попали на остров? — заинтересовался Шредер.
— Они наняли частный самолёт и спрыгнули на парашютах.
— Вот это здорово! — восхитился Шредер. — Назад пути нет. Уж теперь-то я до них доберусь.
— При чём тут вы? — удивился Пилсберг.
— Я хотел сказать, что будет кому ими закусить, — поправил Шредер. — Ведь остров кишит чудовищами. Может, они сразу и угодят им в пасти вместе с парашютами? А? Гениально?
— Не торопи события, — важно заметил Крэб. — Действие только начинается.
Этими словами он сильно поддержал режиссёра. Крэбу понравилась мысль о том, чтобы сыграть властелина острова. Такая роль была ему по душе, потому что соответствовала действительности. Конечно, остров — это не те масштабы. Но искусство есть искусство. Ведь можно под островом подразумевать Землю. Надо будет об этом поговорить с режиссёром.