Не мешкая, она бросилась к нему, и, чтобы не напугать своей напористостью, стала объяснять ему, для чего он ей нужен. Тот сначала никак не мог ее понять, пока, наконец, она не сказала ему все, как есть, открытым текстом.
- В доме находится девушка Ли, с которой мне нужно связаться... Вполне возможно, что ее хотят убить, а потому мне необходимо знать, что с ней сейчас, чтобы помочь ей.
- Хорошо, теперь я понял. Но что мне для этого нужно сделать? - спросил у Эйприл почтальон.
- Я напишу вам записку, а вы передадите ее адресату. Только... - Эйприл запнулась, понимая, что она не должна была попасть к Джону Смолу. - А можно взглянуть, какую почту вы понесете в дом Джона Смола?
- Да, пожалуйста, - произнес почтальон, доставая из сумки пачку газет и журналов.
- Однако, - заметила Эйприл, просматривая корреспонденцию, - хозяин дома любит читать.
- Да-а, он всегда очень много выписывает всяких журналов, не только для себя, но и для своей дочери. А уж о газетах и говорить не приходится! Различная направленность, тематика! Его интересует все.
- Это хорошая черта, - отметила Эйприл, - я о ней даже не подозревала... А какие журналы читает его дочь?
- А вот, - сказал почтальон, протягивая несколько из тех, которые держал в руке.
- Понятно, - произнесла девушка. - Этот о моде, этот о литературе и искусстве, а этот...
Ее заинтересовал журнал о психологии и она, пролистав пару страниц, положила туда листок бумаги, на котором быстро написала несколько строчек размашистым почерком.
- Будем надеяться, что дочь Джона Смола прочтет это до того, как с ней что-либо случится.
Эйприл быстро пошла к черепашкам, которые ожидали ее в укромном месте, а почтальон, сев на велосипед, поехал к дому Джона Смола.
Джон Смол сам вышел на крыльцо за почтой.
То ли от волнения, то ли потому, что почтальон случайно споткнулся, — этого Эйприл не видела из-за кустарника, который тянулся от ограды до крыльца, - только все журналы и газеты оказались на земле.
- Ах! - воскликнула от неожиданности Эйприл.
- Растяпа! - бросил Микеланджело.
- Только бы не выпала из журнала записка, - судорожно повторяла девушка.
К счастью, Джон Смол, получив из рук почтальона всю пачку прессы, вскоре скрылся в доме.
- Фу, — вырвалось у Эйприл, - пронесло!
Брюс Вейн смотрел на часы, стрелки которых указывали на то, что время, которое было ему дано на раздумья, подходит к концу.
Он глянул на комиссара Гордона, когда этого времени больше не осталось.
- А теперь что? - спросил он.
- Посмотрим, - пожал плечами тот.
Прошло еще пять минут. К воротам подъехали несколько полицейских машин и, откуда ни возьмись, налетела толпа репортеров, которые были готовы выловить сенсационный репортаж.
- Все сделано очень оперативно, - заметил комиссар. - Я попросил у своих агентов, чтобы те занялись прослушиванием телефонных разговоров Джона Смола. Думаю, ему будет интересно знать, что здесь происходит.
Через несколько минут в дверь постучали.
- Войдите, - попросил Брюс Вейн.
В кабинете появился полицейский, который с очень серьезным видом, даже не глядя в сторону комиссара Гордона, заявил, глядя на Брюса Вейна:
- Мы бы хотели произвести у вас на фирме обыск. Вот соответствующие документы, на основании чего мы вынуждены прибегнуть к этому, а вот разрешение прокурора города.
Он разложил на письменном столе перед Брюсом Вейном подтверждающие его слова документы.
- Ну что ж, - вздохнул владелец фирмы, - раз приехали, то не буду вас задерживать. Я могу, надеюсь, присутствовать при этом мероприятии?
- Без вопросов.
Повернувшись к двери, полицейский заметил теперь комиссара Гордона, но ничего не сказал ему, а молча вышел из кабинета. Те последовали за ним.
Обыскав все мастерские, полицейские принесли извинения Брюсу Вейну и удалились. Репортеры в буквальном смысле этого слова атаковали их, донимая вопросами и сверкая вспышками фотоаппаратов.
- Теперь настала наша очередь, - сказал комиссар Гордон, отдавая команду по рации: - К задержанию приступить!
Из разных мест его люди бросились к машинам, которые были кем-то посланы контролировать ситуацию. Охранники из машин открыли по ним огонь, намереваясь скрыться. Те, в свою очередь, стали стрелять по машинам.
Посыпалось на дорогу стекло, появилась первая кровь.
Вмиг у ворот не стало репортеров, так как работа работой, а жизнь каждому дорога.
- Стреляй! Стреляй по колесам! - кричал один из полицейских, заметив, что одна машина пытается прорваться сквозь плотное кольцо живого оцепления.
- У меня кончились патроны! - послышался ответ.
Но тут шины прострелил еще один полицейский, у кого патронов оставалось в достаточном количестве.
Заломив за спину руку, другой полицейский задержал охранника, попытавшегося бежать. Надев на него наручники, он толкнул его к уже задержанным.
Все прошло быстро и без потерь со стороны представителей правопорядка. Появившиеся вертолеты были уже ни к чему.
- Остается только допросить этих героев, - кивнул в сторону охранников комиссар Гордон. - Теперь вы в безопасности.
- А как же с организатором всего этого спектакля? - поинтересовался Брюс Вейн.
- С ним мы еще разберемся, но чуть позже, - садясь в машину, на прощание сказал комиссар.
Узнав о провале операции, Джон Смол ворвался в комнату Ли с криками:
- Это все из-за тебя!
Девушка даже не подняла на него глаз, а молча рассматривала принесенные ей журналы, пока взгляд ее не остановился на записке, которая была в одном из них. В ней говорилось: «Ли! Если с тобой все в порядке, дай о себе знать! Хотя бы появись в окне! Эйприл».
Быстро прочитав ее, Ли захлопнула журнал и встала с места.
- У вас истерика. Пойдите и накапайте себе успокоительного, - спокойно сказала она, подойдя к окну своей комнаты.
- Что все это значит? - негодовал Джон Смол.
- Я не знаю, о чем вы.
- Ты помешала мне осуществить то, что я намерен был сделать с Брюсом Вейном. Ты как болячка у меня на теле, которая приносит массу неудобств - и ничего больше.
Казалось, этот человек не остановится ни перед чем. Его глаза безумно сверкали, а руки сжимались в кулаки.
Еще какое-то время Джон Смол вел себя таким образом, пока, не побелев и не схватившись за сердце, он не рухнул на пол.
Ли подбежала к нему и, нащупав пульс, стала считать удары. Он слабел с каждой минутой. Тогда она выбежала в коридор и крикнула:
- Кто-нибудь! Отцу плохо! Позвоните куда следует! Ему нужна помощь!
В эту минуту она не думала о том, каким был этот человек, так как ею руководил высший принцип человечности. Ей хотелось ему помочь, и она искала этой помощи.
Выбежав из дома на улицу, Ли громко закричала:
- Помогите!
Сразу же к ней бросились черепашки- ниндзя и Эйприл.
- Беги сюда! - звал ее Донателло.
- Сейчас! Мы здесь! - кричал ей Рафаэль.
Оказавшись рядом с ней, черепашки не могли понять, что случилось, так как Ли плакала и ничего вразумительного не могла сказать своим спасителям.
По состоянию девушки Эйприл поняла: что-то произошло с ее отцом, а потому она спросила:
- Где он?
- Там, - указывая на верхний этаж дома, ответила Ли сквозь слезы.
- Веди нас! - потребовала Эйприл.
Джон Смол был уже мертв и потому, когда приехала машина скорой помощи, и врачи, быстро поднявшись по ступенькам, оказались в комнате, Ли им сказала:
- Поздно.
Днем позже состоялись похороны Джона Смола. Ли не стала устраивать пышных застолий, так как испытывала к ним глубокое отвращение.