- Я сейчас заткну твою глотку! - прокричал он в сетку динамика и, ухватившись обеими руками за ящик, резким движением отодрал его от стены. Послышался треск короткого замыкания, вспыхнули искры и потянуло дымком от горящей проводки. Шредер расхохотался, и в глазах его появился сумасшедший блеск.
Одной рукой он схватил стопку одежды и пару ботинок, а другой ухватился за реденькую бородку старичка, который до сих пор сидел безо всякого движения. Шредер притянул к себе старческое морщинистое лицо, с превосходством посмотрел на него и отпустил на секунду. В удар кулака он вложил всю свою ненависть.
Старичок всхлипнул и пытался прикрыться рукой. Шредер отбросил старика. Тот без стона распластался на полу и бессмысленно шипел, выпучив глаза:
- Минус сорок пунктов, минус двести двадцать пунктов, минус человек - зверь!
В старческой немощи проснулся неистовый протест.
- Зверь?! - зарычал Шредер, скинув с себя белый балахон и быстро натягивая одежду. - Да, я зверь! - в восторге провопил он.
Откуда-то, нарастая, слышался вой сирены. Шредер еще раз глянул на недвижных истуканов, но в сознании его зародилась полная уверенность, что это не те, с кем стоит терять время.
Приближающийся глас полиции предупреждал - сейчас Шредеру придется иметь дело с вооруженными стражами порядка. Но злодей был уже возле дверей. Копам придется пошевелиться, чтобы не потерять надежду на встречу с ним. Он понимал: чтобы вся эта дурацкая комедия ни означала и где бы Шредер сейчас ни находился, самое время делать ноги.
Дверь пропустила Шредера беспрепятственно, благожелательно напутствовав:
- Желаю всегда и везде поддерживать статус «абсолюта»!
- И тебе того же! - ответил Шредер, запуская в блестящее око видеокамеры металлическую тележку, и тут же нырнул в густые кусты.
Еще некоторое время наружные видеокамеры отмечали шевеление листвы, но потом воцарилось полное спокойствие. Шредер будто растворился.
Глава 5. Мания повелителя
Весь мир, который наблюдал за происходящим в зале заседания высочайшей комиссии, содрогнулся от ужаса и замер в оцепенении.
И лишь один человек на планете равнодушно щелкнул кнопкой телевизора, переключившись на развлекательную программу.
- Еще коктейль, мистер Мендер? - кротко проворковала невидимая прислуга, протягивая бокал с напитком.
Стив Мендер лениво потянулся, хрустнул суставами. Рукав его шелкового халата, расшитого экзотическими мордочками зверюшек из мультфильмов, сполз, обнажив загорелую руку, на которой бугрились крепкие мускулы.
Стив полюбовался на смазливую девицу, улыбающуюся во всю ширину огромного рта, обнажившую два ряда неестественно белых зубов. Она рассказывала зрителям пошлые анекдоты. Стив отстранил висящий в воздухе стакан:
- Сейчас не время!
Халат скользкой змеей сполз на пол, тут же сложившись вчетверо. Спальный гарнитур, дышащий тишиной и прохладой, сложился и убрался в стены; вместо кровати и пуфиков выдвинулись рабочее кресло и стол с шеренгой видеомониторов вдоль него.
Стив затянул ремень короткой туники. Для своих шестидесяти лет мистер Стив Мендер выглядел очень неплохо, хотя это определение по отношению к нему было весьма и весьма относительно.
Самому Мистеру Мендеру казалось, что он выглядит никак. Ему было смертельно скучно. В молодости он очень много работал, а еще больше воровал. Потом воровали другие. После того, как мир сошел с ума, и богатство само вползало в руки, Стив захотел и получил новую игрушку - власть. Но с годами все чаще и чаще приходило убеждение, что доставшееся ему наследство не стоит того, чтобы им обладали.
Ведь тупая покорность толпы приедается так же, как и сладкий пирог на первое, второе и третье. Конечно, вначале, он был словно приподнят на крыльях собственного могущества. Затем он начал сомневаться, а так ли уж он доволен признанием тех, кого не ставил ни в грош? А после... и с этим «после» никогда не сравнится человеческая неистовая натура, злоба, ненависть. Все эти сказки о высоконравственном обществе, созданном благодаря чуткому руководству и непосредственным указаниям мистера Мендера, ему самому уже осточертели хуже оскомины.
Ему, как глоток свежего воздуха, было необходимо разнообразие. Он пытался найти его повсюду, но не находил нигде. И тогда он понял, что ему нужно. Это было единственное средство избавиться от тоски. Мендер хотел попробовать на вкус убийство. Нет, ни несчастье, ни нелепый случай, когда кто-то утонул в высокой волне морского прибоя, либо погиб в автомобильной катастрофе.
Ему нужно было убийство, которое он планировал ночами, о котором теперь мечтал каждый день. Но только вся нелепость ситуации заключалась в том, что в целом мире осуществить это было некому.
Уже много лет Стив Мендер прекрасно знал, кого он хочет и должен убить. Трудность задачи заключалась в том, что он никак не мог найти человека, чьими руками он мог бы это сделать.
И герой шоу, которое мистер Стив Мендер только что посмотрел на экране телевизора, вполне его устраивал. Оставался пустяк: найти Шредера в миллионном городе и заставить выучить текст, который непременно должна услышать жертва Мендера перед смертью.
Этот текст Стив Мендер отшлифовал долгими вечерами, пока разномастная толпа жрала и пила за его здоровье.
В эти слова Стив вложил все свое отвращение к жизни, которую прожил сам.
- Так кто же все-таки первым подавился маслиной?
Эти слова относились только к одному человеку в мире, и он единственный на всем белом свете мог их понять.
- Так кто же все-таки первым подавился маслиной?
Впервые в жизни Стив попробовал эту фразу на слух. Злая усмешка искривила его губы. Произнесенные вслух, слова эти имели не только частоту и тон, но так же и вкус. Вызванные ими ассоциации рождали во рту резкий вкус необычного, ни на что не похожего плода.
Мендер был далеко не глуп и прекрасно понимал, что какой-нибудь заурядный психоаналитик попытался бы объяснить истоки его ненависти, которую он питал к близорукому студенту Моррисону, к этому смутному воспоминанию его далекой молодости, чувством необыкновенной неудовлетворенности собой, - в особенности если ты всегда и во всем привык иметь явный перевес над остальными.
Но даже психоаналитику Мендер не признался бы, что вместе с Моррисоном уйдет чувство страшного стыда, которое усердным червем долгие годы точило основание его души.
Произошло все это очень давно. Они тогда как раз заканчивали университетский курс, когда в их группу из другого штата перевелся хлипкий юноша с тонкими кистями и вечно сползающими на переносицу очками.
Он всегда сидел в последнем ряду и отрешенно что-то записывал в толстую тетрадь, лишь время от времени обводя рассеянным взором аудиторию, равнодушно скользя глазами по лицу профессора.
Над ним все подсмеивались и постоянно строили ему разные козни. Но Моррисон, казалось, не обращал на это никакого внимания. Стив - пышущий здоровьем и силой, высокий, красивый юноша - к Моррисону относился с плохо скрываемым презрением и большей частью вообще не замечал его.
Все изменилось за один роковой вечер.
Как и почему он и Моррисон оказались на одной вечеринке, Стив уже не мог вспомнить. Вероятно состоялась одна из случайных тусовок. Девушки, которые всегда старались казаться большими оригиналками, наверное и пригласили Моррисона для разнообразия. Вечеринка удалась так себе.
Стив больше скучал, чем пил и танцевал. Кто-то из его друзей корчил из себя шута, другие выделывались друг перед другом, пытаясь доказать, что они большие интеллектуалы, чем все остальные.
Девчонки, которые были чуть навеселе, как всегда шушукались и пронзительно визжали. Стиву было скучно. Он вышел на террасу. В этот поздний вечер невозможно было различить, кто курит в двух шагах от тебя.