- Решили меня надуть? - Стив стряхнул пепел прямо под ноги. - Напрасно.
Несмотря на роскошь обстановки и кажущийся простор угадывалось: апартаменты находятся глубоко под землей.
Стены, украшенные картинами в тяжелых рамах, отливали легким металлическим блеском. Шредер треснул кулаком прямо перед собой и услышал глухой звон: пол тоже был из металла.
- Крыса в бункере! - ухмыльнулся про себя полковник.
Светильники, стилизованные под старину, наполняли пространство холодным светом. Шредеру до безумия захотелось вырваться из этого подземелья. Захотелось в шумные толпы, к обычным людям, которые в свое время были для него лишь игрушками.
Он подозревал, что кругом, на многие километры, тянутся подземные коридоры, что далеко в глубь уходят стальные ниши и гроты. А он один на один с маньяком-правителем.
Шредер привык не оглядываться назад, не пересчитывать оставшихся друзей, не обращать внимания на своих врагов. Но теперь собачья тоска терзала его черную душу железными когтями. Судорога передернула тело полковника и он скрючился - его тошнило. Однако испачкать чужие ковры было для него ниже собственного достоинства. Поэтому Шредер стиснул зубы и сдержался.
Мысленно он рисовал себе лица тех, с кем бы ему хотелось встретиться и поговорить. Эти мысли были непривычными для него. Они пришли откуда-то из далекой, давно забытой юности. Думать о прошлом было куда приятнее, чем чувствовать себя в лапах мистера Мендера.
- Кто вы такой? - наконец выдавил из себя Шредер.
Стив Mендep поиграл сигаретой, рисуя на подлокотнике кресла какие-то фигуры; на ворсистой ткани оставался черный след, вокруг разливался запах горелой шерсти.
Мендер раздумывал: стоит ли хоть кому-то в мире знать, кто такой тот улыбающийся на календаре и плакатах мистер Стив Мендер.
- Я - последний из бессмертных! - начал Стив, вдавливая окурок в пушистый ворс ковра. - Нас - десять. Вы правы, что отказались от власти, которую предлагал вам я. Скажу даже больше, вы были правы и в том, что примкнули к мадерам. Ведь все это - хлам. Виноват в этом только я, потому что не сказал вам самого главного. Сейчас я открою вам свой последний козырь. Я предлагаю вам вечную жизнь! - и Мендер театрально указал рукой куда-то в потолок.
Шредер вытянул трубочкой губы: предложение было фантастическим, но чем черт не шутит... Представить себе только десятилетия, столетия, тысячелетия жизни!
Мендер ждал, методично прожигая кресло сигаретами. Сейчас он вспоминал то, о чем старался не думать долгие годы.
Да, действительно их было десять добровольцев, клюнувших на сенсацию. Открытие полусумасшедшего генетика, лохматого ученого - Бакстера. Веселое было время, тогда любой сумасшедший мог прослыть гением лишь потому, что не был похож на остальных, жирных и самодовольных представителей человечества.
Так вот, опыт этого шизофреника по регенерации клеток неожиданно удался. Подозревали, что это было неожиданно и для него самого. Психа тогда публично осмеяли, а их, десятерых подопытных кроликов, быстренько рассовали по всему миру, придумав им других родителей и другую биографию. И оставили под ненавязчивым надзором.
Генетик молчал о формуле синтеза как скала, хотя, вероятнее всего, он придумал отговорку для человечества, что находится в полубеспамятном состоянии, - когда не вспомнишь и собственного имени.
Мендер и не заметил, что постепенно стал говорить вслух. Что-то, возможно, проникновенность в его голосе, встряхнуло Шредера.
Неожиданно ему стало жаль старого усталого монстра, который, забившись в пещеру, не может даже по своему желанию сдохнуть.
Мысли эти были сумбурные, но Шредер с удивлением поймал себя на том, что все чаще и чаще стал поддаваться эмоциям.
- А сколько я буду жить? - почти клюнул он.
Мендер попытался вспомнить. В его памяти проходили годы и годы, люди, события, отразившиеся в мировой истории и события, о которых знал лишь он сам.
С трудом напрягая память, он даже вспомнил, что до того как стал носить имя Стива Мендера, у него были дети.
Это было ужасно, ведь он даже не мог попытаться найти их, потому что не посмел бы объяснить своему стареющему отпрыску, почему тот дряхлеет быстрее своего родителя.
И Мендер колесил по всему свету до тех пор, пока свет существовал.
- Долго... - эхом отозвался на вопрос Шредера старик. - Но сначала - убей Моррисона!
- Ну, а этот Моррисон, он тоже бессмертный?
- Моррисон? Нет! Еще со студенческих лет он был трусом и хлюпиком. Когда газеты затрубили о смелых, его-то и в городе не было. Торчал на ферме у своих родителей.
Шредер, потирая руками вспухший затылок, несмотря на невыносимую головную боль, попытался соображать.
- Эй, послушайте, мистер! - до Шредера дошло. - Так вы, если все эта лапша насчет бессмертия - правда, посылаете меня убивать человека, который умер неизвестно сколько лет назад?
Мендер потянул ртом воздух. Только тут он припомнил странную заметку в старом журнале.
Какой-то примитивный мыслитель разглагольствовал о памяти человека и ее свойствах. Да, живучесть клеток, их способность делиться на воспроизводить себе подобные, все это дало человеку возможность жить вечно. Но невозможно вечно любить, вечно страдать, вечно стремиться куда-то.
Все эти понятия - эмоции человеческой души. И они существуют лишь потому что мимолетны и, сменяя друг друга, от доверчивой детской восхищенности до унылого ожидания смерти в старости, подготавливают человека к тому, чтобы он не боялся смерти, после которой - ничто. Небытие.
Тот псих генетик, на славу поработавший над десятком парней, упивающихся собственной неповторимостью, стал у природы поперек горла. Память раз за разом прокручивала те из событий, которые спрессовались, успели спуститься в «от» и «до» обычного времени, отпущенного человеку.
Стив Мендер так ясно увидел мелкий типографский шрифт, словно кто-то поднес к тексту светильник.
Свет резанул по глазам, сжигая мозг неожиданным роковым ударом. Стив Мендер ел, пил, жил и мечтал убить человека, который давно умер. Последнее сильнодействующее лекарство, удерживающее нить между миром и Стивом, оказалось лишь паутинкой в мимолетный период бабьего лета.
Мендер попытался встать с кресла.
- Но ведь я сам видел его. Он здесь, он в колонии хипперов, он их предводитель, это Моррисон! Я его видел! - заорал Мендер. - Он, он - предводитель этих хипперов! Это человек, который не дает мне окончательно захватить власть над людьми. Он постоянно вселяет в души людей желание этой дурацкой и никчемной свободы. Он собирает вокруг себя все отбросы нашего идеального общества, которое построил я! Я! Я!!! - орал старик.
Ноги его подкосились, и он без сознания рухнул в кресло.
- О, черт! Все не так просто! - пробормотал Шредер. - Тут есть кто-нибудь? - заорал он во всю глотку.
Тут же на пороге появился услужливый толстяк.
- Эй, приведи его в чувство! - приказал Шредер, показав пальцем на Мендера.
Толстяк всплеснул пухлыми ручками и подбежал к своему господину, причитая и скуля.
- Не вой! - прорычал Шредер. - Я еще раз повторяю: приведи его в чувство.
Но толстяк только бесполезно метался в разные стороны. Шредер оглянулся по сторонам и увидел тяжелый хрустальный графин с водой. Он взял его и вылил воду в лицо Мендера. И вдобавок пару раз от души врезал ему по щекам.
Стив Мендер открыл глаза.
- Ты меня слышишь? - спросил его Шредер.
- Да, - слабым голосом ответил Повелитель.
- Чего ты так расстроился? - Шредер все больше и больше обретал уверенность, наглея с каждой секундой. - Не тот Моррисон, так этот Моррисон. Все равно он опасен. Так ты говоришь, он - предводитель хипперов?
- Да! - повторил Мендер.
- А много их там?
- Много! - пролепетал старик.
Мысли шевелились в голове Шредера с бешеной скоростью.