- Может, она под водой тихонько уплыла к берегу? - в надежде подумал Мендер.
Он поплыл и через несколько метров стал на ноги. С трудом удерживая трясущиеся колени, побрел на берег.
Моррисон что-то писал при свете фары, развалившись на траве.
- А где Мэри? - выдохнул Мендер.
Моррисон удивленно вскинул голову, видимо не совсем понимая, где он и какого черта тут околачивается это мокрый тип.
- Где Мэри? - Стив затряс парня, ухватив его плечи. - Где она?
Моррисон близоруко прищурил глаза.
- Но она же с тобой купалась, - тихо и удивленно ответил он.
Стив отпустил Моррисона. Обессилено сел на траву. Тут же жесткое переплетение травинок отпечаталось на теле, кожа зачесалась. Мендер заерзал. Мысли крутились туго, словно плохо смазанный механизм. Но одна наползала на него бесформенным черным пятном, заволакивая глаза: «Она утонула, но этот чудак не видел, что произошло и ничего не знает. Значит я могу спастись, если буду помалкивать! Ведь я же не виноват, не виноват. Я только хотел подшутить».
- Наверное переплыла на тот берег! - Мендер попытался говорить так, чтобы его слова звучали легко и уверенно.
Но это ему не удалось, голос дрогнул. Он сделал вид, что закашлялся, пряча лицо в ладонях.
Полночи они кричали, звали девушку, но лишь легкая рябь на гладкой воде была ответом на их призывы.
- О, черт! Она, наверное, одна ушла по шоссе! - Мэндер старался изо всех сил выглядеть злым: так было легче прятать свой страх.
- Голая?! - в упор посмотрел на него Моррисон. Он казалось был также увлечен поисками Мэри, но теперь смотрел колюче и непримиримо. Глаза, его всегда блуждающие, теперь превратились в черные колкие булавки.
- Значит заплыла так далеко, что не слышит нас. Наверное, она просто заблудилась! - Мендер начинал злиться на этого худого сопляка всерьез.
- Мэри не умеет плавать! - все также непримиримо в упор глядел на него Моррисон.
- Что ты имеешь в виду? - взъярился Мендер.
- Ничего! - огрызнулся Моррисон, подхватил свою одежду и побрел прочь по обочине дороги.
Его тетрадь так и осталась лежать на траве раскрытой. Стив машинально нагнулся и поднял... «За все в этой жизни надо платить: за любовь и ненависть, за доброту и предательство, за холод и огонь, за все нужно платить. Кому раньше, кому позднее, но всегда официант по имени совесть приносит счет и даже не ждет чаевых. Ты можешь выкручиваться и оправдываться, ты можешь даже подавиться маслиной, но унылый официант, говорящий по-английски будет смотреть на тебя в упор и требовать платы. Еще никому не удавалось увильнуть...»
Фраза была незавершенной. А Мэри вынесло следующим утром чуть ниже по течению, и тело ее подобрали туристы из Дании, отдыхавшие с палаткой на берегу.
Мендер вначале настороженно ждал, что его вызовут в полицию. Потом сам порывался пойти и рассказать обстоятельства смерти Стоун, 19 лет отроду. Но в полиции видно никому не пришло в голову связать Стива Мендера и Мэри. Ничего, судя по всему, не сказал и Моррисон, но в коридорах университета, на спортивной площадке, в лекционном зале, кафе, кино, куда бы ни сунулся Стив, везде он натыкался на настороженно-брезгливый взгляд Моррисона.
Казалось, весь город, весь мир состоит из одних Моррисонов и их двойников.
Много раз Мендер порывался поговорить с Моррисоном. Но о чем?..
Ему почему-то казалось до смерти важным убедить этого сопляка в его полнейшей невиновности. Но зачем?
Со временем Моррисон стал просто бесить Стива, и он решил убить его. Но отложил эту затею на долгие годы.
А потом настал день катастрофы. Было много убийств, самоубийств. Было много смертей. Мендер видел множество трупов, которых даже некому было убирать. Навсегда Мендер запомнил тело плывущего по улице продавца воздушных шаров: чахлое при жизни тело инвалида, после смерти приобрело величественность.
Стив Мендер видел отца, стреляющего в дочь и жену перед тем как их накрыла волна цунами. Он видел многое в своей долгой жизни. Но Моррисон, этот хлюпик и зануда, с вечно покрасневшим кончиком носа и с очками, сползающими на переносицу, уцелел.
Он стал учителем. От сознания этого по лицу Мендера всегда пробегала брезгливая гримаса. Чему он мог научить детей? Но годы шли. Волна времени вынесла Стива Мендера на самую верхушку иерархической лестницы. Он стал повелителем, тираном, господином, хозяином, полноправным властелином жизни.
А Моррисон. Кто бы мог подумать? Он стал предводителем тех, кто не хотел, чтобы ими повелевали, тех, кто хотел истинной свободы.
Пробежали десятилетия. Но в сущности ничего не изменилось. Моррисон как был для Стива Мендера врагом номер один, так им и остался.
Глава 6. Игра в одни ворота
За кустами, сквозь которые с трудом пробирался Шредер, располагался городской парк. Аккуратные аллейки с правильно разбитыми цветниками и выложенными посреди них миниатюрными гротиками, с ярко раскрашенными фигурками сказочных персонажей внутри, как будто сами просились, чтобы по ним проехался танк.
Детишки, чинно разгуливающие с мамашами, были такие румяные, спокойные и довольные в своих розовеньких маечках и голубеньких шортиках, что создавалось впечатление, будто они никогда в жизни не вредничали и не плакали.
По легкой желтизне листьев Шредер понял, что на дворе конец лета. Он наскоро вытер о траву кровь с кулаков и выглянул из кустарника. Он попытался подозвать к себе расфуфыренную миссис, которая шествовала по дорожке с карликовым пудельком на металлической цепочке.
Но тетка на его шипение никак не отреагировала. Пришлось Шредеру самому выползать на парковую дорожку.
- Эй ты, гусыня! - Шредер начал почти миролюбиво, хотя каштановые кудри тетки и почти такие же кудряшки у пса, раздражали его просто до красных кругов перед глазами.
Тетка недоверчиво поглядела на него и стала отступать. Шредер изо всех сил старался быть вежливым, но его терпению пришел конец. Он изловчился и ухватил женщину за подол. Раздался треск материи и одновременно пронзительный писк.
- Да как вы смеете! - миссис была удивлена, но не испугалась.
Это еще больше разозлило Шредера. И он запустил пятерню в ее рыжие кудри и смял всю прическу. Шредер сразу же понял, что если за годы бездействия в льдине он и не разучился говорить, то рассчитывать свою силу разучился окончательно - клок волос остался зажатым в его кулаке. Теперь миссис закричала по-настоящему, и печать неподдельного страха исказила ее лицо.
- Вот так-то лучше! - с удовлетворением проговорил Шредер.
Вокруг него скакал, жалобно потявкивая, маленький пуделек.
- А это тебе, чтобы не расслаблялся, - добавил Шредер, пиная песика в тощее брюшко.
Собачонка завизжала не хуже своей хозяйки. Происходящее на дорожке привлекло внимание некоторых посетителей городского парка. И сюда со всех сторон заторопились недоумевающие люди.
- Ах, черт! - выругался Шредер, снова запрыгнув в заросли кустов и, лавируя между тонкими гибкими стеблями, рванул в другой конец парка.
Здесь криков никто не слышал и поэтому на Шредера никто внимания не обратил. В основном здесь толкались тинейджеры, потому что этот участок отвели под открытую игротеку, на которой повсюду были установлены ярко раскрашенные электронные мошенники.
Шредер автоматически пошарил в карманах, ища там монету, но разочаровано вытащил обратно пустой кулак. Тут он обратил внимание, что у автоматов не было щелей для денег. Тогда Шредер подошел к одному из них и будто семьдесят лет только этим и занимался, нажал большой синий треугольник, светившийся на панели.
Тут механический голос спросил его:
- Играете на стороне гуманоидов или гоблинов?
Шредер удовлетворенно усмехнулся. Вероятно, пока он прозябал в ледяной глыбе, всех этих мошенников изрядно поприжимали и теперь машина играла даром.
- Гоблинов, - ответил Шредер, хотя понятия не имел, что это значит, - он не хотел показаться полным дураком.