Получалось, что если Нилгс не поддержал противника президента, значит, он намерен помочь Далтону. Однако трудно было ожидать, что такой шаг добровольно совершит человек, который по вине этого самого президента едва не лишился всего. Политические комментаторы полагали, что Нилгс просто ожидает, когда Майкл Далтон сам обратится к нему за поддержкой.
Но такой шаг также было трудно ожидать от человека такой щепетильности и совестливости, каким был Далтон. Президент понимал, что поступил с Нилгсом очень нехорошо. Но именно из-за чувства гордости он не мог позволить себе обратиться за помощью к человеку, которого едва не уничтожил.
И в этот момент, когда жена и тайный советник внимательно смотрели на него, ожидая какого-то экстраординарного решения, президент еще раз выразительно повторил:
- Ни за что на свете я не обращусь за помощью к Нилгсу. Меня и без того замучила совесть. Пусть уж лучше Саймак приходит в Белый Дом, пусть развязывает третью мировую войну...
- Прости, дорогой, но ты говоришь полную ерунду! - гневно прервала мужа Джоанна. - Жизнь миллионов людей стоит того, чтобы ты переступил через свою гордость и встретился с Нилгсом...
- Если бы дело было в доброй воле господина президента, проблема уже давно была бы решена, - встрял в разговор тайный советник. - Но, по-моему, эта встреча не принесла бы успеха. Скорее наоборот, придется иметь дело с отрицательным эффектом.
- Что ты имеешь в виду? - насторожил президента загадочный тон Танакиса.
- Избиратели расценят ваш шаг как проявление слабости. И тогда вы не только не приобретете новых сторонников, но и можете утратить тех, кого имеете. Слабых президентов никто не любит.
- Как можно считать слабостью проявление мудрости! - возмутилась Джоанна. - Напротив, я уверена, что этот шаг будет расценен как проявление здравого смысла. Не у каждого хватит духу пойти на сближение с человеком, которого сам сделал своим врагом. Каждый может превратить своего друга во врага. Но не каждый сумеет из врага сделать друга...
- Я не принадлежу к числу таких людей, дорогая, - сокрушенно покачал головой президент. - Моя гордость никогда не сможет примириться с таким унижением.
- Вы абсолютно правы, господин президент, - похвалил его решение тайный советник.
- Если уж ты стесняешься встретиться с Нилгсом, то позволь это сделать мне, - решительно произнесла Джоанна. - Я скажу ему от твоего имени...
- Никогда! - топнул ногой по ковру президент. - Я сам не унижусь перед своим врагом и своей жене этого не позволю. И хватит рассуждать на эту тему! Я запрещаю впредь возвращаться к ней.
- Действительно, лучше обсудить другие пути, - заявил Танакис, бросив торжествующий взгляд на жену президента. - Ситуация еще может резко измениться в нашу пользу.
- Иных путей нет, - глухо ответила Джоанна. - Ситуацию еще можно изменить, но только сейчас. Если мы упустим шанс с Нилгсом, то окончательно проиграем.
- Я хочу побыть один, - внушительно произнес Майкл Далтон.
Жена и тайный советник поняли это как приказ удалиться. Президент хотел в одиночестве поразмышлять об услышанном. Джоанна и Танакис тихо встали и направились к дверям. Далтон не разглядел упрямых складок на щеках у жены - признак того, что она приняла твердое решение, от которого уже не отступится. Не заметил этого признака и тайный советник, иначе всерьез насторожился бы.
Билл Танакис вернулся в свой загородный дом в отличном настроении. Он полагал, что одержал важную победу, отговорив президента от контактов с магнатом. По такому случаю он даже откупорил бутылку красного шампанского, которую и распил в полном одиночестве.
Вскоре к нему зашел начальник его личной охраны и доложил, что сигнализация к ограде перед домом подключена - теперь никто не мог проникнуть в дом незамеченным.
- Хорошо, вы свободны, - отпустил Танакис своего главного охранника.
Прислуге он тоже разрешил ехать домой. Он собирался уже расположиться на мягком диване и послушать вечерние новости по телевизору, как внезапно зазвонил телефон в его кабинете. Танакис поднял трубку:
- Слушаю.
- Какие новости, приятель? - раздался хрипловатый голос на другом конце провода.
Танакис молниеносно вперился взглядом на циферблат автоопределителя номера звонившего. Красные цифры высвечивали номер личного телефона Роберта Саймака.
- Все в полном порядке, Боб, - бодро ответил тайный советник, обливаясь холодным потом при мысли, что ФБР может подключиться к его телефону и подслушать этот разговор. - У тебя нет причин для беспокойства.
Билл Танакис столько раз в своей жизни подслушивал чужие телефонные разговоры, что уже не верил, будто его могут не подслушивать. Но и бросить трубку он тоже не мог. Если конкурент Майкла Далтона рассердится на него, то не видать Танакису кресла директора ЦРУ, как своих ушей.
- Нет причин, говоришь? - переспросил Саймак. - А, по-моему, есть, и очень даже серьезные. Мне доложили, что секретарь Фрэнка Нилгса проболтался в кругу своих друзей, будто его шеф с интересом следит за последними перемещениями в администрации президента.
«Этот Саймак, видимо, выпил сегодня слишком много виски, - подумал Танакис, - иначе не стал бы беспокоить меня по таким пустякам...»
- Магнат внимательно следит за многими событиями в мире. Его всегда интересует - где еще можно нажиться? - робко ответил тайный советник президента.
- На события во всем остальном мире мне начхать! - выругался кандидат в президенты США. - Но я не настолько глуп, чтобы не понять - если Далтон и магнат стакнутся, моей карьере конец!
«Трусливый дурак!» - с презрением подумал Танакис о своем новом покровителе.
- Позволю себе еще раз заверить тебя, Боб, что нет никаких причин для беспокойства. Жена президента сегодня и впрямь советовала Далтону договориться с магнатом. Но я отговорил его от этого шага. И насколько я изучил характер своего босса за четыре года, больше он никому не позволит даже заикнуться о сотрудничестве с Нилгсом, - уверенно произнес Танакис. - Еще три года назад я понял, что эти двое могут заключить тандем перед следующими выборами. И сделал все, чтобы помешать этому.
- Ты молодчина, - похвалил Саймак предусмотрительного советника. - А эта Джоанна не сморозит какую-нибудь глупость без твоего ведома?
- Без моего ведома в этой стране уже четыре года ничего не делается, - похвастался тайный советник. - У меня есть надежный помощник, который будет следить за этой дамочкой. Он работает на телевидении. Так что у него имеются большие возможности для постоянной слежки.
«Как знать, может статься, что в скором времени ни одно событие на всем земном шаре не случится без моего позволения! » - помечтал про себя Танакис.
- Вижу, что все и впрямь обстоит хорошо, - успокоился, наконец, Саймак. - Держи меня, однако, в курсе всех своих дел.
- Нет, Боб, мы не должны поддерживать связь до самых выборов, - резко заявил Танакис. - За мной могут следить. Если наша связь обнаружится, то все усилия пойдут прахом. Ты ведь не хочешь проиграть президентские выборы?
На другом конце провода на целую минуту воцарилось молчание.
«Заснул он там, что ли?» - на всякий случай, дунул Танакис в трубку.
- Ты прав, - нарушил тишину хриплый голос Саймака. - Я хочу выиграть эти выборы. Поэтому больше ты не услышишь моего голоса до выборов. Мои люди не будут искать с тобой встречи. Я позвоню тебе только через два месяца. Я позвоню тебе, чтобы сообщить о твоем назначении на должность директора ЦРУ.
- Отлично, Боб, - возликовал Танакис и швырнул трубку.
Он тяжело вздохнул, вытер вспотевший лоб, сел в мягкое кресло и откинул голову на спинку. Ему уже не хотелось включать телевизор, чтобы послушать новости.
Тайному советнику президента не хотелось никого видеть, не хотелось никого слышать. Ему хотелось помечтать в тишине о том, как после назначения директором ЦРУ он подчинит своему влиянию Соединенные Штаты Америки. А затем и весь мир. Билл Танакис мечтал о том, что сможет осуществить мечту Александра Македонского, Чингисхана, Наполеона Бонапарта и Адольфа Гитлера - подчинит себе весь мир.