Окинув взглядом равнину, путники увидели, что все волки бесследно скрылись. Черепашки-ниндзя извлекли из мертвых зверей свои кинжалы, вытерли их о траву и засунули за пояса. Позавтракав сухарями с водой, отважные черепашки-ниндзя и умбрийский принц продолжили путь.
Из-за гор неспешно выплыло солнце. В голубоватой рассветной дымке виднелись зубчатые контуры горного хребта, обрывающегося к равнине отвесной стеной. Путники были твердо намерены к сегодняшнему вечеру достигнуть входа в подземелье.
Они двигались по каменистой равнине, иссеченной сетью извилистых трещин и усеянной россыпями бурых камней. Бесконечно тянулась бесплодная земля с бурой, иссохшей, растрескавшейся почвой, красноватыми валунами и россыпями гальки. Вокруг не было видно ни единой живой души. Путники старались не думать, что случится, если ночь застигнет их на этой равнине.
Наконец, они вышли к каменистому руслу пересохшей речки, по берегу которой тянулась мощеная красными плитами дорога.
— Видимо, когда-то здесь протекала полноводная река и проходил оживленный торговый путь, — предположил Микеланджело. — Но страх заставил путешественников позабыть о существовании этой дороги. Река постепенно обмелела и высохла. Некому стало приглядывать за плотинами, регулирующими ее ежегодный сток...
— Страх перед кем? — спросил умбрийский принц.
— Это нам еще предстоит выяснить, — нахмурился благородный Донателло.
— Только ничего не болтай о своих дурных предчувствиях, — поспешил перебить друга Рафаэль.
Донателло как раз и хотел сказать о том, что, чем ближе они подходили ко входу в подземелье, тем тяжелее становилось у него на сердце. Он предчувствовал, что впереди их всех поджидают не одна и не две смертельные опасности.
Впереди замаячили черные горы. Дорога нырнула в глубокую ложбину, из которой виднелись лишь снежные вершины трех пиков, ярко освещенные солнцем. Через час дорога свернула в сторону. Если раньше путники двигались на юг, и нагорье тянулось слева от них, то теперь они круТо забирали к востоку.
Вскоре русло уперлось в скалу с промоиной наверху и ямой у основания. С этой скалы некогда низвергался водопад, а сейчас змеился чуть заметный ручей. От этого места Грегори и черепашки-ниндзя поднялись к долине, посреди которой чернело озеро.
В матово-черной, словно мертвой воде не отражались ни горы, ни солнце. В конце долины, над водой громоздились отвесные монолитные утесы.
— Где же вход в пещеру? — спросил Грегори.
— Возможно, его разглядишь только, если приблизишься к скалам, — ответил Микеланджело. — Нам следует поторопиться.
На небе засветилась вечерняя заря, когда изрядно уставшие путники вышли по берегу озера к склону долины. Между барьером из скал и водой виднелась узкая полоска земли. Там они разглядели вход в царство глуммов.
В конце долины путь им неожиданно преградил залив, перерезавший сухую полоску земли между озером и грядой береговых скал. Темная и затхлая вода в заливе была затянута зеленой ряской.
— Вот где скапливается речная вода, — сказал Микеланджело.
— Почему-то этот залив напоминает мне руку утопленника, который мертвой хваткой вцепился в скалы, — поделился впечатлением Донателло.
— Гляди, напророчишь! — пригрозил другу Рафаэль.
Микеланджело отважно шагнул вперед и едва не упал — залив оказался со скользким дном. Микеланджело, однако, сумел сохранить равновесие и вскоре выбрался на сухое место. За ним последовал Грегори, который, вступая в ледяную зеленоватую воду, невольно содрогнулся от омерзения.
Когда остальные спутники благополучно миновали залив, за спиной у них послышался приглушенный всплеск, как будто из воды вдруг выпрыгнула рыба и тотчас же плашмя шлепнулась обратно. Обернувшись, Донателло и Рафаэль увидели, что по центру озера вкруговую расходятся волны — черные в сумеречном свете. Потом раздалось прерывистое бульканье, и над озером снова повисла тишина.
У меня сейчас такое ощущение, что мы не одни в этой долине, — громким шепотом произнес Донателло.
— Давай лучше помолчим до того, как достигнем входа в подземелье.
Золотистые отблески вечерней зари скрывались за тучами, сумрак сгущался. Путники двинулись вдоль отвесной горной стены по каменистой и узкой полоске суши, загроможденной острыми обломками скал. Они старались не отходить от стены, даже придерживались за нее, чтобы матово-черная, с прозеленью вода была от них как можно дальше.
Черепашки-ниндзя и Грегори чувствовали, что от озера исходит смутная опасность. И от этой неизвестности страх только усиливался. Одолев еще милю, они увидели два мощных дуба. На мелководье валялись почерневшие ветки. В глубину озера двумя рядами протянулись остовы полуистлевших стволов. Некогда здесь завершалась дорога, обсаженная по обеим сторонам дубами. Ныне эту дорогу заливало черное озеро. Путникам никогда раньше не доводилось видеть таких громадных дубов. Деревья возвышались над их головами. словно колоссальные сторожевые башни, охраняющие вход в подземное царство.
Взгляд Донателло был неотрывно прикован к поверхности озера.
Тебе не кажется, что кто-то прячется под водой и движется прямо к нам? — настороженно спросил он Грегори, рядом с которым оказался в тот момент.
Прежде, чем умбрийский принц успел что-либо ответить, Рафаэль поднял с тропы камень и запустил в озеро. Вода проглотила брошенный камень с утробным, приглушенно чавкающим всплеском. Озеро вспузырилось, забулькало, и от того места, где утонул камень, по воде разбежалась круговая рябь.
— Этот пруд кажется мне страшнее стаи волков, а ты его попусту баламутишь! — всполошился Грегори.
Раскатившаяся по воде зыбь злобно лизнула каменистый берег. От озера подул промозглый ветер.
Путники нарубили толстых веток и отобрали из них наиболее подходящие для факелов. Микеланджело развел костер у входа, собираясь разжечь факел. Грегори направился ко входу, как вдруг почувствовал, что кто-то ухватил его за ногу. Вскрикнув, он упал.
Обернувшись, Микеланджело увидел, что вода у берега бурлит, словно в ней бьется, пытаясь распутаться, тугой клубок разозленных змей. Одно из змеистых, слизистых, зеленых щупалец с пальцами на конце выбралось на берег, подкралось к принцу и, схватив его за ногу, потащило в зловонную воду.
Черепашки-ниндзя с проклятьями бросились к нему на выручку. Выхватив меч, Леонардо рубанул слабо светящееся щупальце, и оно, потускнев, бессильно замерло, а Грегори торопливо поднялся на ноги и, пошатываясь, пошел к пещере. Микеланджело попятился, неотрывно следя за озером.
Из бурлящей воды выползло около двадцати пальчатых страшилищ, удушливое зловоние которых отравило воздух. Четыре извивающихся щупальца дозмеились до входа в пещеру. Но дальше следовать жаждущие добычи чудища не решились.
А путники тем временем поспешно отступали в глубь подземелья. Теперь они знали, где находили свое последнее пристанище храбрецы, которые отваживались заглянуть в этот мрачный уголок. Знали они также и то, что путь для отступления им отрезан.
Они могли идти теперь только вперед, в зловещую неизвестность.
Прямо от входа умбрийский принц и черепашки-ниндзя начали подниматься по лестнице, которая оказалась крутой, но широкой. Грегори насчитал двести ступеней, после чего увидел сводчатый коридор, уводящий в таинственную даль. Его буквально шатало от усталости, но он не отставал от спутников.
Микеланджело шагал впереди, держа в левой руке факел, рассеивающий тьму коридора шага на три вперед, а в правой - обнаженный меч.
После двух плавных поворотов они заметили, что движутся под уклон. Вскоре их стала донимать жара. Однако, духоты путники не ощущали. В некоторых местах веяло прохладой. Сквозь выходящие на поверхность отдушины в подземелье проникал свежий воздух с гор.
Несколько раз им попадались на пути расселины, в которых струились ручьи. При взгляде сверху расселины казались бездонными. Спуску, казалось, не будет конца. Путники почти не разговаривали друг с другом, а если и обменивались короткими фразами, то понижали голос до глухого шепота. Тишину нарушал лишь шорох шагов, потрескивание факела и негромкое журчание ручьев.