Арес напротив был как никогда рад, ведь в последнее время видеться богам приходилось нечасто. Богиня Эрида сделала ему незначительные, но приятные комплименты, и потому улыбка не сходила с его лица.
Тронный зал не обошли своим вниманием боги Аполлон и Гермес. В полном вооружении, в блестящем шлеме, с копьем и щитом предстала перед изумленными очами богов-олимпийцев богиня Афина Паллада. Ее появление всегда воспринималось неоднозначно. Богини Эрида и Энюо неодобрительно шептались, поглядывая в ее сторону.
Спустя какое-то время, когда боги, переглядываясь, подумали и о своем царе, громовержец Зевс величественно проследовал к трону. Несколько позже к нему присоединилась и богиня Гера.
- Я собрал вас, боги, для важного решения. Сначала позволю себе задать вам всего один вопрос: устраивает ли вас то положение, которое сейчас занимает Олимп во всей Вселенной?
В зале послышались недовольные звуки, боги загудели.
- Так я не слышу вразумительного ответа, - не унимался Зевс.
В центр зала вышел Арес.
- Не знаю, зачем ты задал этот вопрос, могущественный Зевс, но чувствую, что ко мне он имеет какое-то отношение, если не прямое, - при этих словах Арес вопросительно посмотрел на царя.
- Да, похоже, быть войне, - спокойно произнес Зевс.
Арес чуть не подпрыгнул, хлопнув рукой об руку. Боги в зале заволновались.
- Тише, тише, - Зевс поднял руку, призывая присутствующих ко вниманию, - я хочу объяснить. Думаю, богу войны есть чему радоваться. Вы знаете, что я не сторонник разрушительных войн. Но, боюсь, в данном случае другое решение не даст нужного результата.
Зевс замолчал.
- Но с кем мы будем воевать, раз эта война так нам необходима? - спросила Афина Паллада, делая шаг вперед.
- Я хочу вернуть себе господство над землей и землянами.
В зале зашумели.
- Немыслимо, - говорили одни.
- Олимп жив! Да здравствует Зевс! - кричали другие.
Мужественное лицо Зевса скривилось, он был не совсем доволен той реакцией богов, какую вызвало его предложение. Он встал с трона, все еще возвышаясь над остальными.
Афина Паллада пристально смотрела в глаза Зевса. Не совсем понимая, почему у ее отца спустя столько времени возникло столь необычное желание, она пыталась разобраться в ситуации, разглядеть то, что оставалось недосказанным. Внутреннее чувство подсказывало ей, что время богов-олимпийцев безвозвратно ушло и ничего невозможно изменить. Но дочерняя любовь заставляла поверить в бессмертную силу Зевса, способную вершить даже самое невозможное.
- Я знаю, - начала Афина Паллада, когда в зале замолчали, - что люди добровольно не подчинятся Зевсу. И напрасно. Для них же лучше; если бы они не отвергали законов, по каким живем мы, на земле не было бы столько зла, насилия, несправедливости.
- С ними невозможно договориться, - вставил Арес.
- А это и не нужно, - произнесла богиня раздора Эрида.
- Вас лучше бы не слушать, - не выдержала Эйрена, - вы только подумайте, что начнется на земле, лишь только люди узнают о готовящейся войне?!
- А им никто не собирается ни о чем говорить, - ответил ей Арес. - Внезапность нападения - вот то, что поможет нам одержать скорую победу.
- Но люди не нуждаются в чей-либо опеке, пусть даже со стороны богов, - Эйрена не могла успокоиться.
- Кто тебе об этом сказал? - переходил в нападение Арес.
Бог Аполлон с каким-то подозрением следил за словесной перестрелкой, ожидая момента, когда ему можно будет высказаться. Не услышав ответа Эйрены, он вступил в разговор:
- Послушай, Арес, не слишком ли ты дерзок?
- Ничуть, - отрезал тот.
- А мне показалось, что богиня мира заслуживает большего понимания. Ведь лучше худой мир, чем хорошая ссора.
Арес рассмеялся.
- Ты напрасно смеешься. Я вчера спускался на землю.
- И что ты там видел? - с ехидством поинтересовался бог войны, держа переложенные руки у себя на груди.
- Люди живут своей жизнью. Они радуются, если есть чему, огорчаются и грустят в трудные минуты, но на то они и люди, а не боги, чтобы совершать ошибки.
- А дело богов - посылать им за них наказание.
- Богам до всего дело, - недовольно заметил Аполлон.
- А как же иначе?!
- Как забавляет тебя сама мысль о войне, неистовый Арес! - воскликнул Аполлон. - Во всем должна быть мера.
Зевс наконец-то решил прекратить ненужный спор:
- Довольно! Я не нуждаюсь ни в чьих советах. В ваших разговорах нет проку. Как я сказал, тому и быть. Богиня Фемида, есть ли у тебя какие-нибудь замечания?
- Как сказать, - протянула Фемида.
- Как есть, так и говори.
- Справедливости ради...
- Да кому нужна справедливость? - громко спросил Арес.
Зевсу явно не нравилось поведение сына, да и не любил он его за его кровожадность, но терпел, время от времени одергивая его:
- Молчи! Я тебе слова не давал. Ты со своей женой Афродитой разобраться не можешь, а туда же - судить о справедливости.
- А что Афродита? - Арес пробежал глазами по лицам богов, скрывающих насмешливые улыбки.
- Семейные дела решаются в семье, - заметила Афина Паллада, намекая, что разговор не к месту.
Богиня Фемида, стоя у трона, никак не могла однозначно ответить Зевсу:
- По отношению к землянам мы будем выступать захватчиками.
- Вот-вот, именно захватчиками, - поддержала Эйрена.
- Для богов и для Олимпа - это будет справедливо, потому, что мы возвращаем то, что утратили.
Боги опять зашумели.
В эту минуту в зал вошли две самые очаровательные богини Гера и Афродита. Боги расступились, давая возможность Гере занять место на троне, рядом с Зевсом.
Высокая, стройная, с нежными чертами лица, с мягкой волной золотых волос, как венец лежащих на ее прекрасной голове, Афродита подошла к Аресу. Все боги провожали ее любопытными взглядами, ожидая возможной сцены.
Зевс поспешил опередить события, заметив, как его сын сурово смотрел на Афродиту.
- Арес, готов ли ты начать войну?
Тот, словно очнувшись, дернул голову, поворачивая ее к Зевсу, руки его опустились вдоль туловища, кулаки сжались.
- Сию минуту?
- О начале я извещу, а пока не трать времени даром: отправляйся-ка ты с Афиной Палладой в мои покои, Я скоро к вам присоединюсь, чтобы обсудить план действий.
Боги расходились после собрания с разными настроениями и чувствами. Каждый из них знал, что ослушаться Зевса для них означало приблизительно то же, что исчезнуть с Олимпа в небытие.
Погруженный в мрачные раздумья возвращался к себе домой бог Гермес, пытаясь вникнуть в суть происходящего. Когда-то он изобрел меры, числа, азбуку и обучил всему этому людей. Его старания не были напрасными: люди оказались способными учениками, они не только и по сей день пользовались полученными от него знаниями, но и постоянно их развивали и совершенствовали. Гермес редко задавал себе вопрос: нужно ли было это делать? Он получал моральное удовлетворение, осознавая, что его появление на Олимпе полезно для людей, которые скорее всего уже забыли о его бесценных деяниях.
Гермес уже подходил к дому, как его за руку кто-то дернул. Он повернул голову. Рядом с ним стоял Аполлон. В длинной пышной хламиде, в лавровом венке и с золотой кифарой в руке, он был неотразим.
- Ты собираешься состязаться с кем-либо в музыке? - шутя, спросил Гермес.
- Мне нет равных, ты и сам знаешь.
- Знаю. В такое смутное время ты нашел силы предаться пению?
- Что же мне еще остается делать? Слова здесь бессильны. Думаю, музыка на время отвлечет богов от войны.
- А ведь ты это здорово придумал, Аполлон. Как я раньше об этом не догадался, - Гермес обрадовался, словно ребенок. - Надо предложить Зевсу по случаю предстоящей войны устроить пир. Пока боги будут пировать, мы выиграем время.