- Что-то я тебя не совсем понимаю, изворотливый Гермес.
- А все ли ты понимал на собрании богов?
- Не все, положим.
- Вот видишь. А ведь только стоит немного подумать: люди не нуждаются в нашей власти, они не так глупы, как нам кажется.
- Вот ты к чему клонишь, - медленно, с недоверием заметил Аполлон.
- А пир - это то, что сейчас просто необходимо. Я же знаю, что когда ты в сопровождении муз появляешься на Олимпе и раздаются звуки твоей кифары и пение муз, замолкает все. Забывает Арес о шуме кровавых битв, не сверкает молния в руках тучегонителя Зевса, боги забывают раздоры, мир и тишина воцаряются на Олимпе. Даже орел Зевса опускает могучие крылья и закрывает зоркие очи, не слышно его грозного клекота, он тихо дремлет на жезле Зевса. В полной тиши торжественно звучат струны твоей кифары.
Словно завороженный стоял Аполлон. Слова Гермеса так тешили его самолюбие, что ему ничего другого не оставалось, как согласиться с предложением Гермеса.
- Но Зевс разгневается на нас, если узнает... - заволновался Аполлон, - он так неистов в гневе.
- Нам ли бояться гнева Зевса? - Гермес положил руку на плечо Аполлону. - Вспомни, как победил ты ужасного Пифона.
- Посланный Герой, дракон Пифон повсюду преследовал мою мать, не давая ей покоя. Лишь только подрос я, с серебряным луком за плечами отправился к жилищу Пифона, чтобы отомстить ему за все зло, которое тот ей причинил. Громадное тело его, покрытое чешуей, извивалось меж скал бесчисленными кольцами. Скалы и горы дрожали от тяжести его тела и сдвигались с места. Поднялся Пифон, могучий, яростный, раскрыл свою ужасную пасть и уже готов был проглотить меня. Тогда раздался звон тетивы моего серебряного лука, как искра сверкнула в воздухе не знающая промаха золотая стрела, за ней другая, третья; мои стрелы дождем посыпались на Пифона, и он бездыханно упал на землю.
Аполлон так увлеченно рассказывал о своей победе над драконом, что Гермес так ни разу и не решился перебить златокудрого бога, переполненного гордостью. Лишь когда тот замолчал, он добавил:
- Твой поединок был хорош, как и твоя музыка.
- Но разве можем мы пойти против отца нашего Зевса?
- Не бойся его кары, я думаю, что со временем он и сам поймет, какую ошибку совершает.
Аполлон колебался.
- А помнишь, Гермес, однажды Зевс держал речь в собрании богов и угрожал им, обещая повесить всю Вселенную на золотую цепь.
- Да это когда было! Вспомнил, - усмехнулся Гермес.
- Тогда Зевс сказал, что спустит эту цепь с неба и все боги, ухватившись за нее, при всем желании не будут в силах перетянуть ее к себе. Он же с легкостью проделает обратное. Как восхищался я его силой!
- Мне кажется, что и сейчас ты дрожишь от волнения.
- Да брось ты, - поник головою Аполлон. - Ты знаешь, о чем я сейчас подумал?
- И о чем же?
- Как быть с тем, что люди некогда приносили в жертву богам...
- Постой-постой, как же ты старомоден. Олимп существует и без жертвоприношений.
- А вот что ты скажешь на то, что музы и доныне посещают людей, хотя Зевс запретил им спускаться на землю.
- Это их личное дело. По-моему ничего в этом особенного нет.
- Как нет, когда они их вдохновляют.
- А-а, ты говоришь о поэтах, музыкантах и тех, кто нашел себя в творчестве?
- Да о них. Ведь поэты, вдохновленные музами, поют правду; когда же богини их оставляют, и они начинают сочинять от себя, тут и возникают ошибки и противоречия, хотя это простительно: ведь они люди и не могут найти истины, когда их покидает то, присутствие чего творило.
Гермес вздохнул. Казалось, дискуссия затянулась, а ему еще бы хотелось увидеться с Зевсом, если тот того пожелает. В следующую секунду они распрощались, каждый из них отправился по своим делам.
Глава 3. Интрига
Высоко над Олимпом раскинулось голубое бездонное небо, и льется с него золотой свет. А ниже клубятся облака, порой закрывают они далекую землю. Три прекрасные оры охраняют вход на высокий Олимп и подымают закрывающее врата густое облако, когда боги нисходят на землю или возносятся в светлые чертоги Зевса.
Сюда и спешил бог Аполлон, надеясь встретиться с богиней Афродитой, которой он оказывал знаки внимания, из-за чего жена Зевса не находила себе места.
Долго ждать Аполлону не пришлось: Афродита незамедлительно явилась. Лицо богини любви светилось от счастья.
Аполлон, взяв ее руки в свои, произнес безумные слова любви так тихо, что услышать их могла лишь только Афродита. Его сердце трепетало от приятных ощущений, переполнявших его.
- Мой муж, бог войны, Арес так жаждет войны, а еще страшнее крови, что рядом с ним находиться просто пытка. А с тобой я забываю обо всем.
- Хоть и не время сейчас об этом говорить, но я не в силах молчать.
Афродита переменилась в лице, на нем появился испуг.
- Гера что-то замышляет против тебя или меня? Ты узнал? - спрашивала она, не дожидаясь ответа.
- Нет-нет, о кознях Геры я ничего не знаю. Я только что беседовал с Гермесом.
Афродита заулыбалась, почувствовав облегчение.
- Так о чем вы с ним беседовали? Обо мне?
- Ты слышала, что в собрании речь шла о войне с землянами.
- Да, как-то вскользь, ведь я опоздала, если ты заметил, - кокетливо ответила богиня.
- Я не могу не заметить твоей ослепительной красоты, лишь только стоит тебе где-либо появиться, - шепнул ей на ухо Аполлон, сжимая крепче ее руки. - По-моему, вы появились одновременно с Герой.
- Да, это так. Мы столкнулись с ней у входа в тронный зал, так что у нее не было времени сказать мне что-либо оскорбительно, ведь ей, конечно, уже донесла эта мерзкая богиня раздора Эрида о наших отношениях.
Аполлон, держа в одной руке кифару с золотыми струнами, другой взял под руку Афродиту и, оглядываясь, повел ее к беседке в глубине цветущего сада. Там они продолжили разговор.
- Для меня было странным услышать от Гермеса, что мы должны избежать войны.
Афродита заглянула в глаза Аполлону.
- Гермес рассуждает трезво.
- Так значит, и ты того же мнения?
- А кто из богов одобрительно воспринял эту бредовую идею о возвращении господства над землянами?
- Но никто же открыто не признался. Хотя Фемида колебалась.
- И не признаются, потому что и так каждому достаточно неприятностей от Зевса. Так что тебе еще поведал бог Гермес?
- Увидев меня, он очень обрадовался. Он хочет устроить пир на Олимпе.
- Как скоро? Успею ли я сшить себе новое платье? - заволновалась Афродита.
- Мы расстались, точно не могу сказать. Но пока боги будут веселиться, Гермес придумает еще что-нибудь. И снова на лице твоем, несравненная Афродита, грусть. Как можно такое терпеть?
Богиня любви молчала, словно подбирала слова, чтобы наконец ответить Аполлону.
Легкий ветерок пробежал по открытым плечам Афродиты, развевая ее прозрачные одежды.
- А ведь люди любят друг друга без моего влияния на них. Я уж и забыла, когда последний раз спускалась на землю.
- Это поправимо, - не задумываясь, выпалил Аполлон.
- Ка-ак, ты ослушаешься Зевса? Ведь он никому из богов не велит покидать светлый Олимп.
Скрываясь за пышным кустом, усыпанном розами, разговор двух влюбленных подслушивала Эрида, то и дело потирая руки от удовольствия, предвкушая, что из всего этого может получиться. Ей нетерпелось поскорее рассказать обо всем громовержцу Зевсу, чтобы в очередной раз выслужиться перед ним. Ей оставалось только придумать, как преподнести полученную ею информацию. Уже несколько раз, раздвигая ветки, Эрида поранила руку шипами, сжимая при этом губы, чтобы cслучайно не вскрикнуть. В какой-то момент она все же охнула, на что Афродита сразу отреагировала:
- По-моему, нам не следует так откровенничать, - указывая головой на куст, - у Зевса везде есть уши.