Лет без малого двадцать назад кто-то разбил сердце Джейни Басс. Не то чтобы теперь это было важно. Теперь она могла заполучить любого мужчину в Верити, женатого или холостого. Некоторые даже предпочитают не отпускать по воскресеньям мужей в «Счастливый удар», как будто Джейни они нужны. Джейни считает, что любовь и учащенный пульс — это для подростков; ей нужно поднимать Шеннон и дел у нее по горло, но это не означает, что она никогда не думает о прошлом.
Так она и стояла возле окна, размышляя, не стоило ли оставить Шеннон записку с напоминанием купить к обеду жареного цыпленка, когда взгляд ее уловил какое-то движение в тени возле мусорного контейнера, где валялись сладкими слипшимися грудами выброшенные вчерашние пирожки. Джейни Басс прижалась носом к стеклу; она могла бы поклясться, что видит ребенка, сидящего на траве. Вытянув ручонки, малышка с жадностью хватала еду, которую давал ей ее спутник. К тому времени, когда Джейни отперла дверь и вышла, дети исчезли. Все утро Джейни пыталась понять, привиделась ли ей эта малышка, или ей показалось, что привиделась, потому что знала, кого пришлют, если она позвонит в полицию. Она позвонила в одиннадцать, и уже за полдень Джулиан Кэш въехал на парковку возле кафе. Он вышел, хлопнув дверцей, но так и остался стоять, облокотившись на машину. В руках у него был стаканчик с кофе, который он прихватил по пути в кафешке «Кофе и пончики», потому что «Счастливый удар» привык обходить стороной. Несмотря на горячий кофе, в горле его был плотный ком. Сегодня, когда они с Лореттой закончат свои дела, они пройдут столько, что Лоретта сотрет лапы до крови. Но пока что она лежит на заднем сиденье патрульной машины, свернувшись калачиком на потертом синем армейском одеяле, уткнувшись носом в детскую подушку.
Джейни Басс ждала его, но теперь понимает, что внутрь он не войдет, хотя можно подумать, будто ей это нужно. Рывком она открывает дверь и выходит в своем белом платье. Кожа у нее гладкая и безупречная даже при безжалостном полуденном свете. На лбу и на шее блестят бисеринки пота.
— Я гляжу, ты работаешь на моих конкурентов, — говорит Джейни, кивая на картонный стаканчик с кофе.
Она подходит к нему, хотя отводит глаза. Она смотрит не на него, а на заднее сиденье.
— Привет, малышка, — говорит она через окошко собаке.
Руки у Джейни дрожат. Она так долго ждала, когда Джулиан Кэш придет и о чем-нибудь у нее попросит, а сейчас это, похоже, случится. Ей не нужно смотреть на него, она и так знает каждую его черточку. Она видела его один раз в субботу возле «Волмарта», а другой раз на параде в День города Красивые мужчины иногда с возрастом меняются ужасно. Так, на глазах у Джейни, постарел Кенни, но Джулиан почти не изменился с тех самых пор. Только шрам появился. Раньше его не было.
— Понимаю, тебе было бы приятнее, если бы приехал не я, — выдавливает из себя Джулиан. — Но прислали меня. Я работаю с собакой.
— В мыслях не было, что приедешь не ты, — не подумав, отвечает Джейни. — Это тебе все хотелось, чтобы я была не я.
— Прислали меня, — упрямо повторяет Джулиан. — У меня собака.
— Вижу, — говорит Джейни.
Над головой у Джейни кружит муха, и Джейни отмахивается от нее. Она не намерена облегчать ему жизнь.
— Не хочешь сказать, что я нисколько не изменилась? — спрашивает она.
Джулиан, как всегда осторожно, поднимает на нее глаза. Джейни смотрит прямо ему в лицо, с вызовом. На носу у нее, как и раньше, полоска веснушек.
— Ты нисколько не изменилась, — говорит Джулиан.
— О нет, очень даже изменилась, — победно говорит Джейни.
— О'кей, — говорит Джулиан. — Значит, я опять ошибся.
— «Кофе и пончики», — с отвращением говорит Джейни.
— Если мы закончили перечислять мои ошибки, то, может, расскажешь о ребенке, — говорит Джулиан. — И кстати, на будущее: если вдруг снова в пять утра увидишь что-нибудь подозрительное, не нужно ждать до одиннадцати, чтобы позвонить в полицию.
— Да пошел ты, — говорит Джейни. — Я вообще не обязана звонить.
Джулиан обдумывает ее слова и допивает остатки почти остывшего кофе.