— Я вынуждена поставить на голосование ваш протест, товарищ Куликов, — объявила судья, глотая пилюли от головной боли и строго глядя на второю заседателя, конюха с конного двора Никифорова, желчного, всем недовольного старика, насильно выгоняемого руководством на пенсию. Сокращалось число коней. Для перевозок пришли грузовики. Главный механик был для него мальчишка, выскочка, живущий, как былой барин, один в целом особняке. Поэтому второй заседатель встал на сторону судьи, и она, невзирая на особое мнение, немедленно написанное Куликовым, решила судить заочно, презрительно бросив ему:
— Напрасно трудитесь, товарищ заседатель. Я поступаю по закону, который и вам знать полезно.
Речь прокурора была краткой. Перечислив невыполненные главным механиком заказы по внедрению рацпредложений и огласив неизвестно кем подсчитанный материальный урон, понесенный якобы заводом, он обвинил Званцева Александра Петровича в халатном отношении к своим обязанностям, затирании изобретательской мысли на заводе и потребовал присудить его к трем годам лишения свободы в тюремном изоляторе или принудительным работам по месту службы.
Назначенный судом защитник нудно просил у суда снисхождения к обвиняемому, который не имел в своем распоряжении материальных возможностей, вспомогательных цехов для выполнения всех заказов, в том числе и рационализаторских.
В совещательной комнате с облезлыми обоями судья обратилась к двум заседателям:
— У нас нет оснований для вынесения оправдательного приговора, о чем даже защитник не просил. Факт невыполнения заказов налицо. Нам остается определить меру наказания.
— Такое судебное разбирательство я считаю фарсом, — горячо запротестовал наивный Костя Куликов. — Суду через экспертизу следовало бы выяснить, имел ли обвиняемый возможность выполнить заказы, и только тогда определить меру вины главного механика, которой, на мой взгляд, нет.
— Вы намеренно затягиваете судебное разбирательство, товарищ заседатель. У нас нет никаких опровержений вины обвиняемого, пусть даже и отсутствующего. Защита требовала только снисхождения. Учитывая ваши возражения, я считаю возможным присудить Званцева к одному голу принудительных работ по месту службы.
— Я категорически протестую! И пишу особое мнение, — упрямился Куликов.
— Это ваше право, как и мое право — ходатайство о недопущении вас к дальнейшей работе суда.
— Вы окажете мне огромную услугу. Но особое мнение останется.
— Я иду на последнюю уступку, невозможный вы человек! Год условно. И пусть решение будет единогласным.
— Я против. И поддержу кассационную жалобу.
— Да брось ты ерепениться, — обратился к Косте конюх. — Ведь условно. Никто его не посадит. Гулять будет.
Приговор был оглашен уставшей от споров судьей: «За халатное отношение к использованию на заводе рационализаторских предложений приговорить главного механика Белорецкого металлургического комбината Званцева Александра Петровича к году лишения свободы условно. Приговор принят большинством голосов, при одном голосе судебного заседателя — против, и может быть обжалован в установленный срок».
Приехавшему в Белорецк завершать дела Званцеву сообщил об этом Костя Куликов, первым явившийся, едва тот вошел в свой дом.
Званцев опешил:
— Это я-то противник изобретательства? Нонсенс!
— Я умирал со стыда, что вынужден принимать участие в таком фарсе. Это происки Гришкана, который, не знаю почему, невзлюбил тебя. Но мы, я и Поддьяков с Зотиковым, партийцы, подняли шум до Уфы, Оттуда назначили комиссию под председательством Зотикова, которая отменила решение суда и ты чист, как новорожденный москвич, увы, уже не белоречанин. Но у меня родня со стороны Нины, жены моей, в Москве. Приму все меры, чтобы перебраться туда, к тебе поближе. Я счастлив, что деревянная трубка, плод стараний твоих друзей, ввела тебя в Московские палаты. И ты вышел на дорогу, где перед тобой «кремнистый путь блестит».
— Но я не один, Костя. По лермонтовскому кремнистому пути мы вдвоем пойдем. Женился я.
— Врешь! Ты что? Двоеженец?
— Нет, я развелся в Москве с Татьяной Николаевной.
— Кто же она, счастливица?
— Инна Шефер, дочка Александра Яковлевича, ты мог ее знать здесь.
— Кто же не знал ее, рыжего бесенка. Вообще-то это закономерно.
— Все это так, Костя. Но вот что ждало меня здесь и ошеломило не меньше твоего сообщения о суде. Может быть, суд надо мной и нужен. — И Саша показал Косте письмо.