Но зазвонивший телефон прервал ее занятие.
— Шапиро ушел, и не знаю, когда вернется, — это был условный знак.
Через пару минут дверь открылась, и в комнату ворвался с хорошо разыгранной яростью Шапиро. Увидев под одним одеялом своего гостя и воздушную фею, он схватил приготовленные стаканы и с силой один за другим грохнул их об пол.
— Я не знаю, как это можно назвать? Шлюха! Вон отсюда! А вы останьтесь. У нас с вами будет мужской разговор.
Девица выскочила из постели. В этот миг была она словно натурщица у скульптора. Набросив на себя одеяло, она закуталась в него, оставив Сашу лежать в полном одеянии. Он сел и стал надевать ботинки.
— Не смейте на меня смотреть, пока я одеваюсь. Я знаю, вы нарочно это подстроили, негодяи! — кричала девица.
Шапиро продолжал бушевать. Она тем временем оделась, бросила одеяло на пол и, одарив мужчин презрительным взглядом, как ни в чем не бывало, удалилась из комнаты. Шапиро бросился трясти Саше руку со словами:
— Она больше не вернется. Вы спасли меня! Нет слов для благодарности! Отныне я ваш! Нас связывает общее дело.
Саша не сразу пришел в себя от неожиданного приключения, но решил, что лучше этому не придавать значения. Ему было стыдно, и не сразу удалось снова уйти в свои замыслы о накопителе энергии, об электроорудиях, сверхаккумуляторах, построенных на сверхпроводимости. Вчера, сгоряча, он надиктовал все это стенографистке в будущий сценарий о грозящем Земле столкновении с астероидом, назвав фильм по имени астероида «Аренида».
Пытаясь воплотить фантазию в жизнь, Саша договорился по телефону с Иосифьяном, а также с Золотаревым и проехал из Ленинграда прямо в Харьков к Халатникову, в его лабораторию низких температур, чтобы осуществить свою идею о накопителе энергии с использованием сверхпроводимости.
Не сверхъестественная сила
Творила эти чудеса.
Лаборатория низких температур не походила ни на зал Иосифьяна, ни на лаборатории в институте Иоффе. Компрессоры с электроприводом, огромные стальные баллоны для сжатых и сжиженных газов, щиты с измерительными приборами, как на электростанции. Если бы Званцев побывал у Резерфорда, эта лаборатория напомнила бы ему Кавендишскую. Правда, огромного маховика здесь не было.
Академик Иоффе позвонил Халатникову, и тот радушно принял московского изобретателя в тесном, но уютном кабинете с дверью в зал компрессоров и баллонов. Выслушав мечтания гостя о сверхаккумуляторе энергии, запасенной в магнитном поле катушки из сверхпроводника, член-корреспондент Академии наук СССР, сухой, подтянутый джентльмен с седеющими висками, с некоторым раздражением сказал:
— Неужели вы думаете, что мы, ученые, не думали вызвать переворот в технике? Эта «загадочная дама», что овладела вашими мыслями, капризна, как сказочная принцесса Турандот. Она возникает при температуре, близкой к абсолютному нулю, когда даже гелий становится жидким, и при повышении температуры хоть на один градус бесследно исчезает. А магнитное поле сверхпроводника, подобно паутинному одеянию этой феи. При малейшем увеличении силы тока, оно пропадает, не желая иметь дело с грубой силой, о которой вы мечтаете. Лишь одев эту прелестницу в некое, пришедшееся ей по вкусу одеяние, имеющее свойства фантастического защитного слоя, можно представить себе накопитель энергии для электростанций. А пока, увы… — и он развел руками, растянув узкие губы в снисходительной улыбке. И она сопровождала Сашу, когда с полной неудачей он возвращался в Москву. Он вздремнул, и ему приснилось, что капризная Сверхпроводимость сбросила защитный халатик, забралась к нему под одеяло и… исчезла, обдав холодом гелия. Саша отчаянно пытался нащупать сброшенное в нетопленом купе одеяло… и проснулся.
— Нет! Рано опускать руки. Остался еще Капица. И магнитное поле соленоида, — сказал он сам себе. — Мы еще поборемся…
Вернувшись из Кембриджа в Москву, Капица получил Институт физических проблем Академии наук СССР.
Когда в прошлый раз академик Иоффе позвонил Петру Леонидовичу Капице по поводу его участия в конкурсе либретто научно-фантастического фильма, Капица сначала отказался. Но, получив отказ в выездной визе для поездки в Кембридж на свидание со своим учителем лордом Резерфордом, он понял, что, хоть и избран академиком Академии наук СССР и назначен директором созданного для него Института физических проблем, все же он оказался на положении узника, которому не доверяют, сделав «невыездным».