— Я договорился, — размеренно продолжал Владимир Васильевич, — что нас прицепят к ремонтному поезду, и мы окажемся в самом опасном месте.
— Какой ужас! — воскликнула мама Шурика, прижимая к себе младшего сына.
— Зато вал баргузинский увидим, — говорил Шурик, высвобождаясь из материнских объятий.
— Не только, — внушительно закончил Балычев. — Ремонтный поезд пройдет Иркутск без остановки и, даже не задерживаясь в местах ремонта, доставит нас в Верхнеудинск первыми.
— Браво, инспектор! — сползла с нар Клавдия Григорьевна. — Как эго вам удалось?
— Во-первых: «ваше превосходительство инспектор». На мне ваш орден Перламутрового креста был. И во-вторых…
— Керенки?
— Все до одной! — развел руками в стороны Владимир Васильевич.
— Ничего, — заявила тетя Клаша, вставая, — оживим верхнеудинскую барахолку купеческими вещами. Правда Магда?
— Я не умею. Я лучше им в кинематографе на пианино играть стану.
— Я помогу, — вызвался Шурик.
— А мы с Витькой торговать будем, — обрадовался Мишка. — Только, чур, комиссионные наши.
Теплушку дернуло. Ее прицепляли к ремонтному поезду. Он состоял из одного специального вагона для рабочих и инженеров с длинной вереницей платформ с балластом из береговой речной гальки. В самом конце его и оказалась теплушка с беженцами.
Из-за сильного ветра двери теплушки пришлось задвинуть и красотами Байкала любоваться лишь через окна.
Путь был извилистый, повторяющий причудливый рельеф береговых гор. Когда он поворачивал влево, огибая стоящую на дороге гору, через которую не стали пробивать туннель, можно было увидеть паровоз. Шурик, чтобы лучше его рассмотреть, высовывал голову из окна.
— Ветер очень сильный. Боюсь, простудишься.
И мама нахлобучила на Шурика мягкую и теплую кепку. Но ветер действительно был и встречным, и очень сильным. Он сорвал с мальчика кепку, едва тот высунулся побольше.
— Баргузин украл мою кепку! — радостно закричал мальчик. — Он настоящий разбойник, как я про него и думал. Мог шапку вместе со скальпом утащить, не хуже индейца, честное слово!
Пришлось маме повязывать голову сына платком. Но и платок утащил ненасытный ветер-баргузин.
И Шурика прозвали Баргузишкой.
А поезд сам по себе шел медленно, осторожно, словно нащупывал перед собою путь. Часто останавливался. На землю сходили инженеры с приборами и сложенными треножниками. Сразу шли к паровозу.
Трое мальчишек и задорная девчушка Зойка с подвязанными косами мчались за ними. Встречный ветер сбивал их с ног, мешал дышать, заставлял отворачиваться. Только Зойка, прикрыв лицо косынкой, не отступала. Закинув голову, походя на настоящую разбойницу в маске, она вдохновляла мальчишек.
Слева ревел прибой. Седогривые валы косо набегали на береговую отмель, со злобным шипением растекаясь по ней, и отхлынывали назад, с ворчанием, встречаясь с новой спешащей на запад кудрявой волной, нехотя забегающей на пустой пляж. Зрелище было завораживающим, но надо было смотреть на ремонтников, и ребята бежали дальше, слыша подкатывающие под насыпь грозящие бедами алчные волны. Вдали они казались огромным выстроенным рядами стадом барашков, бегущих по бесконечному склону от неразличимого горизонта. Оттуда ползли нависающие низкие темные тучи.
Представить себе это море пресным, чистым и прозрачным Шурику было трудно.
Когда ребята оказались у паровоза, тренога уже стояла на шпалах, рабочий с полосатой рейкой успел отойти далеко. И поставил ее там стоймя.
Инженеры, глядя в трубку прибора, проверяли: нет ли оседания пути.
«Насыпь проходит между водой и скалистым обрывом горы, словно стремящейся столкнуть в море эту прилипшую к ней нескончаемую гусеницу, и каторжный Баргузин пригнал на помощь штормовые валы подточить ее снизу, — фантазировал Шурик, оглядываясь на шторм. — И никакая это не гусеница, а железнодорожный путь!» — смущенно оборвал on сам себя при виде Зои в «маске».
Остановки бывали длительными. Близкие волны коварно добирались до самой насыпи и утаскивали нижние ее слои в море. Путь оседал. Тогда сгружали балласт с платформ и подсыпали его под шпалы, выравнивали рельсы. Другая группа рабочих возводила из тяжелых камней преграду для волн, огораживая ее вбитым в землю забором из приготовленных досок.
Шурик упивался всем увиденным. Витя старательно помогал рабочим ворочать огромные камни для преграды. Их тут же добывали взрывами береговых скал.
Женщины от взрывов пугались, а дети прыгали в восторге.
Когда шторм стихнет, промежутки между камнями и забором зальют смесью песка с цементом.