— Это верно, товарищ генерал. Я его подменю, — и Лена опрокинула стакан водки.
— Вот это молодец! К очередному званию представлю. Генерал и военврач выпили еще.
— Вы одной дунайской красавицей любоваться будете, а я о другой вспоминаю. О Злате Праге.
— Ах, Прага! Вы, когда ее брали, не повредили старинную красу?
— Эх, молодой человек, цену военным сводкам надо знать. Это по высшим соображениям считалось, что Прагу заняли части Двадцать шестой армии под командованием генерал-лейтенанта Гагина, а он, этот самый Гагин, что с вами бражничает, спокойненько въехал в Прагу на трофейном «хорхе» — и успел к банкету освободителей Праги. И сидели там чехи, поднявшие восстание, которое немцы подавляли, и пришедший чехам на помощь генерал Власов со своей Русской освободительной армией, сломив сопротивление гитлеровцев, а мы «взяли» уже взятую Прагу. Сидели вместе за столом. Мы с Власовым рядом, а за ним его начальник штаба, — и Гагин назвал фамилию. — Тосты поднимали за Сталина, за генерала Свободу, за меня и генерала Власова. Тут дежурный чешский офицер подошел к власовскому начальнику штаба и передал, что его просят к телефону. Тот встал из-за стола, наклонился, рюмку водки опрокинул в себя без тоста и ушел. Через некоторое время чешский офицер снова подошел к нам с Власовым и передал, что начальник штаба просит генерала подойти к телефону, он один решить что-то там не может. Власов рассердился: «И это начальник штаба! Шага без няньки ступить не может!». И ушел. Больше я его не видел… и не увижу. Вот ока, Злата Прага, какая. А Вену увидите. Выпьем за прекрасные города.
Удалая «опель-олимпия» (иначе про нее не скажешь) с головокружительной скоростью спустилась по серпантину альпийской дороги и выехала на прямое венское шоссе.
— А у тебя нервы хорошие, — сказал Саша своей подтянутой красивой спутнице. — Ни разу не взвизгнула.
— А мне теперь все равно, даже если сразу — в пропасть… Я ведь от Женьки письмо получила.
— Ну, как он там? Броню себе в шахматы или на бегах выиграл?
— Выиграть хочет, — с горечью сказала Лена. — Развода у меня просит. Жениться собрался на профессорской дочке, тоже враче. Я согласилась. Пусть найдет счастье и уют, пока я по фронтовым дорогам мотаюсь и его на положении солдатки держу.
— Да, тебя крутым виражом не испугаешь. А я ведь это знал.
— Еще бы, — усмехнулась Лена, — первый друг!
— И твой тоже.
— Не сомневалась. Нам бы в оперу попасть.
— Я видел, как театр горел. Успели восстановить?
В оперу они не попали и забрели в мюзик-холл. Обоим запомнился центральный номер программы: «Создание Галатеи». На пустой полутемной сцене появлялся ярко освещенный Пигмалион с локонами до плеч. Двое античных юношей вынесли носилки с белой, на миг освещенной глиной, поставили их на пол в темноту. Скульптор принялся за работу. Зрители видели его умелые руки, которые лепили из пустоты изваяние прекрасной женщины. Они завораживают, заставляя работать воображение зрителей, которым кажется, что в пустоте рождается скульптура. Ваятель то и дело наклоняется к носилкам, будто беря комок белой глины, и создает чудные незримые ноги, переходя все выше и выше, завершая обнаженный торс, с особым чувством вылепляя невидимые девичьи груди. От покатых плеч идут руки, одна откинута назад, другая призывно поднята. На очереди длинная лебединая шея, увенчанная прелестной головкой, возникающей из пустоты. Пигмалион делает несколько шагов в сторону, застывая в восхищении. Как бы ослепленный, прикрывает глаза рукой. Свет рампы гаснет, и через мгновенье яркая вспышка освещает дивную скульптуру обнаженной девушки. Потрясенный ваятель набрасывает на нее прозрачный газовый шарф, маняще прикрывая созданное им бесподобное тело. И Галатея стоит, залитая светом, в неземной своей красоте, волшебно созданная на глазах у зрителей из пустоты.
Пораженный красотой собственного творения, Пигмалион падает на колени, в мольбе воздевая руки. И чудо свершается у зрителей на глазах. Созданная из воздуха Гачатея оживает, склоняется над своим создателем и темпераментно танцует с ним под овацию вскочившей с мест публики.
— Какая бессмыслица! Способные на такое люди воюют между собой, — сказала Лена, опираясь на руку Саши при выходе из театра.
Они еще днем нашли небольшой отель, куда перебазировалась команда генерала Гамова. И нашли номер, оставленный за уполномоченным ГКО полковником Званцевым. Других уполномоченных в Вене не было, и один из свободных номеров достался, несмотря на ее протесты, Лене.
Званцев подробно доложил генералу Гамову о делах в Штирии.