— Ну, вот еще, — фыркнула Леля. — Стану я вместо приказчиков счетом заниматься.
— Даже кухарку надо уметь проверять, иначе плохой хозяйкой станешь, по миру пойдешь, — вмешалась тетя Клаша.
— Вашими устами да мед пить, — раздраженно сказала Леля.
— Если хотите, я подсчитаю, — предложила Званцева.
— Леля! — наставительно и с угрозой произнесла Клавдия Григорьевна.
Ослушаться мать старшая дочь не решилась и села за единственный стол рядом с Ниной.
— Пусть проверят друг у друга, — попросил Шурик.
— Не дам! — заявила Леля, пряча на груди бумажку. — Что я, приказчица какая?
— Да она боится, золотомедальница, что считать не умеет, — поддразнил сестру Мишка.
— Дай мне. Сама проверю, — подойдя к ней, властно потребовала мать и села за стол с карандашом в руке. — Ну, один фокус мы видели, посмотрим второй, — сказала она, исправив у Лели и передавая бумажку Балычеву, который проверил Нину.
Он громко и неспеша стал называть цифры:
— Двадцать четыре тысячи…
— Двадцать… — уже отвечал Шурик.
— …триста восемьдесят девять, — закончил инспектор…
— …девять, — закончил мальчик.
— Верно! Двадцать девять! Это я умножала! — воскликнула Нина и, наклонившись к Шурику, поцеловала его.
— Странно! — сказал Балычев. — Но один опыт ничего не доказывает. Кроме того, просил бы не прерывать преждевременными ответами оглашаемую более сложную, проверенную шестизначную цифру — семьсот четыре тысячи девятьсот шестьдесят девять. Прошу.
Мальчик сразу ответил:
— Восемьдесят девять.
— Пока вы тут фокусы показываете, я лучше схожу за газетой, — и, надев модное пальто, Леля вышла.
— Феноменально! — сказал Балычев, переводя взгляд с двери на мальчика. — Ты как будто знаешь, что умножали.
— Я вспомнил: двузначное число — это будто Прыгун, а умножение — это его прыжок.
— Здорово! — подхватил Мишка. — А деление — спрыгивание вниз, — и он залился задорным смехом.
— Что ты ржешь? — нахмурился Витя.
— Представил себе радость Владимира Васильевича, когда половина класса запрыгнула на парты, а половина — спрыгнула со скамеек и валяется на полу.
— Шутки неуместны, когда речь идет о здоровье Шуры, — строго одернул Мишу Балычев. — Итак, двузначный Прыгун прыгнул…
— Возвел себя в куб, как вы говорите. Называемое вами количество тысяч — это высота, на которую он прыгнул. Я смотрю куда он запрыгнул и оцениваю этот прыжок: высота ноль — ноль баллов, высота один — один балл, восемь — два балла, двадцать семь — три балла, шестьдесят четыре — четыре балла, сто двадцать пять — пять баллов, двести шестнадцать — шесть баллов….
— Вот чешет! Мне бы так! Из пятерочников не вылезал бы. У отца прибавку попросил бы, — вставил неугомонный Миша.
Сестры шикнули на него. Шурик невозмутимо продолжал:
— Триста сорок три — семь баллов, пятьсот двенадцать — восемь баллов, семьсот двадцать девять — девять баллов, высшая оценка.
— Десять кубов. Их надо запомнить? — спросила Зоя.
— Это можно, — заверила Нина.
— Полученный балл — это первая цифра результата, количество десятков, — объяснял Шурик.
— Смотрите-ка, хитер факир, — не удержался Миша.
— А вторая цифра из каких соображений? — спросил Балычев.
— Она связана с последней цифрой называемого вами числа. Ноль, один, четыре, пять, шесть, девять — без изменении переходят прыгуну, а оставшиеся четыре цифры, в виде дополнения до десяти: два — восемь, три — семь, семь — три, восемь — два. Вот я и успеваю назвать Прыгуна, пока вы зачитываете его достижения.
— Дело не в Прыгуне, а в том, что это уже не арифметика и не алгебра, а теория чисел, известная со времен Диофанта, более двух тысяч лет. Но тебя же этому не учили!
— Зато ударили по голове, — вмешалась Нина.
— Дважды, — добавила Магдалина Каземировна. — Первый удар — зрение вернул, а второй… От Бога это…
— Я читала, будто человек упал с лошади и заговорил на древнегреческом языке. Это правда? — спросила Нина.
— Это публиковал строгий научный журнал.
— А на каком языке говорил Диофант? — неожиданно задал вопрос Шурик.
— На древнегреческом, — почему-то смущенно ответил Владимир Васильевич.
— Тогда все ясно, — облегченно вздохнул Шурик и закрыл глаза.