— Помни нападки на тебя за «Пылающий остров». Наукообразные педанты к роману подходили как к научному трактату и придирались, как на защите нежелательной диссертации.
— Со Свифтом так же было. Его судить пытались за роман о разумных лошадях и безобразно диких людях.
— Ну, он был заядлый лошадник и готов был наделить любимых животных качествами, каких нет у многих людей.
Друзья, уже испытывая отвращение к мороженому в вазочках на соседних столиках, вышли из кафе и расстались. Эта беседа имела для Званцева огромное значение, так же, как и прослушанная им закрытая лекция академика Ландау в Институте физических проблем. Ландау рассказал, как устроена атомная бомба, что распад с выделением огромной энергии присущ не обычному урану-238, а лишь урану-235 или плутонию, получить которые из массы обычного урана необычайно сложно. Решение этой задачи требует особой трудно осуществимой технологии очистки. Распад возможен, если взрывного материала больше критической массы. Пока в атомной бомбе два куска урана-235 или плутония, в разных ее частях, она безопасна. Взрыв происходит, когда куском меньшей массы выстреливают в другой, при соединении их масса должны превысить критическую.
Вооруженный этой лекцией, Званцев соединился по телефону с академиком Таммом.
— Игорь Евгеньевич? Здравствуйте. Вас беспокоит тот самый главный инженер НИИ и изобретатель, которого вам представил в Академии наук академик Абрам Федорович Иоффе.
— Помню, помню! — отозвался маститый ученый. — Кажется, инженер-майор.
— Теперь уже полковник.
— Ого! Недаром Абрам Федорович, прощаясь, оговорился и вместо инженер-майор, сказал генерал-майор. Так что ждите производства в очередное звание.
— Уже все, Игорь Евгеньевич. Свидания с вами просит не главный инженер НИИ и не полковник, а писатель-фантаст Званцев, автор «Пылающего острова» и ненаписанного рассказа «Взрыв», по поводу которого хотел бы посоветоваться с вами.
— «Пылающий остров» я прочитал по рекомендации академика Майского, Ивана Михайловича, и разделяю его оценку и удивление вашей выдумке. А что вы хотите взрывать новым произведением?
— Застой и научную инерцию.
— Смелая и трудная задача. Легче сдвинуть памятник Медного всадника вместе со скалой, чем преодолеть инерцию в науке.
— И все же я попробую взять эту высоту. Ведь вы альпинист, Игорь Евгеньевич!
— Уже не хожу, мой друг, хотя прекрасней гор остаются меня только горы.
— Но почему, Игорь Евгеньевич?
— Трудно спускаться, — многозначительно ответил академик. — Но ко мне вы можете подняться… в лифте. Завтра в шесть часов.
— В шесть часов после работы?
— Не в восемнадцать, а в шесть утра, до начала работы.
— Благодарю. Буду точным.
Ранним утром следующего дня, переночевав у Иосифьяна, Званцев подошел к парадному входу академического института. Его встретил строгий взгляд пожилой толстой вахтерши в очках, с большой пистолетной кобурой на боку.
— Я к Игорю Евгеньевичу Тамму. Он назначил… Глаза вахтерши потеплели:
— Игорь Евгеньевич уже прошли, — и она подробно объяснила раннему посетителю, каким лифтом подняться и где найти кабинет академика. — А то спросить-то не у кого. Все спят еще, — закончила она, провожая взглядом вошедшего в вестибюль Званцева.
Академик Тамм ждал посетителя, стоя у открытого окна, вдыхая утренний свежий воздух. Он обернулся на стук, посмотрел на ручные часы — точно шесть:
— Входите, входите, генерал-майор. Хвалю за точность.
— С добрым утром, товарищ маршал физических наук.
— С добрым утром, Александр Петрович. Я не ошибся?
— Нисколько.
— Итак, приступим к взрывным работам. Вы не сапер?
— Был в начале войны помпотехом командира саперного батальона.
— А после войны?
— Только писатель, заинтересованный аномалиями взрыва в тунгусской тайге в июне 1908 года. Необычайно похожими на последствия атомного взрыва в Хиросиме.
— А ну-ка, ну-ка, друг мой, садитесь сюда ко мне на диван и поведайте, что общего вы нашли между гвоздем и панихидой?
Званцев сел рядом с внимательным академиком и перечислил все совпадающие явления, переданные американским радио и рассказанные вчера Сытиным.
— Можно ли представить себе, что в начале века в таежной глухомани существовала тайная лаборатория, готовившая античеловеческое средство уничтожения, погибшая во время испытания своего дьявольского устройства?