— Так что дозвольте, барыня, доложить. Поручик наш Ерухимович из города или неведомо ишшо откуда вернуться не изволили, — и повторил раз уже сказанную фразу: — Ишши ветра в поле.
— Вы так думаете, Игнат? — спросила Званцева.
— А как ишшо по иному? В самый раз было от контры уйти. Пойду лошадей закладывать.
— Вы бы хоть чайку с нами выпили.
— Это можно. Казачье в меховухах, обождут, не обидятся. Им бы, конешно, по стакашке не чайку, а водки.
— У меня есть, есть, — забеспокоилась учительница. Вызванный Колчаком из резерва казачий корпус не позволил красным отрезать обоз, и он благополучно въехал в Омск.
Коляска Званцевых отделилась от конных подвод и остановилась на улице, где жили их друзья Липатниковы. Шурик сразу же влюбился в их дочь Люду. Она была свежа в свои шестнадцать лет, весела, любопытна и носила светлые косы. Этого было вполне достаточно для Шурика, но не для взаимности. Его шарообразная голова, лицо, прозванное «луной», и сознание собственного превосходства над другими не располагали к нему девичьи сердца.
Пока Шурик занимался своими первыми сердечными делами, у мамы его деньги подошли к концу.
Дошла очередь и до лошадей, которых надо было кормить.
Игната направили на базар, узнать что почем.
Вернулся он к вечеру тепленький, веселенький, заявив, что нашел прекрасного покупателя, берет все разом и увозит к себе на заимку, куда красным ходу нет!
Встреча и расчет назначены в ресторане, куда Игнат подаст запряженную коляску новому хозяину, который там рассчитается с ним, а оттуда до Липатниковых рукой подать, если мимо старого кладбища идти.
Вечерами собирались в столовой, играли в модную карточную игру «шестьдесят шесть». Выигравший должен был назвать рыцарский подвиг посмешнее, ему посильный. Игроки могли потребовать его исполнения.
Зенковы тоже приехали в Омск. Опередив их, Балычев заботливо снял для них просторный неказистый дом. Дети бегали друг к другу. Играли в карты. Шурик давал сеанс одновременной игры в шахматы всем своим, а также соседям, приносившим свои доски. Выигрывать у Шурика иногда удавалось только девятилетнему Толе Уфимцеву, впоследствии видному шахматному мастеру. Близкая смена власти, казалось, никого не беспокоила.
На этот раз вместе с сестрами явился Мишка Зенков, обещая повеселить всех за карточным столом, подтрунивая над Шуриком:
— В газетах про тебя пишут, будто твои Прыгуны из Верхнеудинска сюда пожаловали.
— Что, какой-нибудь заезжий математик сеансы дает? — живо заинтересовался Шурик.
— Платные, да еще какие! Хоть и с того света явились.
— Как так с того света? Господи, помилуй, — осенила себя крестом Магдалина Казимировна.
— В газетах написано о нападении на прохожих прыгающих привидений в белых саванах. Кто бежал, дорогу им преграждал спрыгнувший со стены Прыгун. Люди падали без сознания, а их кошельки выпрыгивали из их карманов и исчезали в белых саванах Прыгунов.
— Что же полиция смотрит? — возмутилась хозяйка дома.
— Да вот до нашего Шурика пока не добрались, — со смешком продолжал Мишка. — Видно, нечистой силы боятся.
— Уймись ты, балаболка непутевый, готов брата с нечистой силой связать, — одернула племянника Магдалина Казимировна.
— А чего он задается, ушибленный, будто теперь выше всех стал, — не унимался забияка.
Шурик хмуро промолчал, решив ответить Мишке во время карточной игры. До сих пор он не вспоминал о своем увлечении способом мгновенного извлечения кубического корня, все пробовал применить его для более крупных чисел — не получилось. Понял, что много знать надо. Тихо спросил у мамы:
— Может, у Владимира Васильевича книги есть по теории чисел?
— Найдутся, — заверила Шурика мама, — тогда мы вместо «шестьдесят шесть» поиграем в отгадывание цифр. — Она не видела другого применения способности сына. — Меня больше беспокоит, что Игната нет до сих пор, — призналась всем она.
— Обмывают сделку. Обычное дело, — беспечно успокоил Миша.
Но привычное обмывание сделки давно уже завершилось, и новый обладатель шикарного городского выезда укатил по таежному бездорожью к себе на заимку, напоминавшую укрепленный форт времен Ермака. По требованию хитроватого Игната расплата велась не бумажными деньгами. Их бесконечные ленты в бухтах пришлось бы везти на телеге. Золотого же пояса, взвешенного на кухне ресторана, должно было барыне хватить надолго.
Продавец и покупатель выпили «на посошок», и Игнат долго смотрел вслед своему Шалуну, которого больше считал своим, чем хозяйским. Потом тупо уставился на след надувной резиновой шины в вязкой грязи, где проехала коляска, вздохнул и зашагал к старому, забытому кладбищу, чтобы скоротать дорогу и скорее пересыпать содержание пояса в хозяйкину сумочку.