— Потому что конфеты любила «Му-му», — сказала с насмешкой, вырвала руку, вприпрыжку взбежала на крыльцо и, не обернувшись, захлопнула за собой дверь.
— Хороша пташка, да не Машка, — вздохнул кто-то из не разошедшихся ребят.
— Эй, пострел, песню про целовальника знаешь? — остановил двинувшегося было Званцева один из них.
— Почему не знать? Могу и спеть с вами. И сразу завел:
— Спит! — подхватила вся ватага и, положив руки друг другу на плечи, продолжала петь, спускаясь по улице. И уже снизу до Саши доносилось:
Саша не стал даже взламывать ящик с надписью: «Захваты для рельсов», программа испытаний не предусматривала «удлинение узкоколейной железной дороги укладкой собранных в заводских условиях частей рельсового пути». В обязанность технического инспектора входило проверить паровую систему под нагрузкой и работоспособность всех механизмов. Аккуратный неразбитый ящик с рельсовыми захватами внутри оказался самым удобным местом для почетных гостей: заместителя директора Аскарова, Шефера с дочкой и технического инспектора Вакара.
Но пока отец только шел на завод, дочь в сопровождении Званцева входила в полутемный прокатный цех:
— Wunderbar! Как красиво! — воскликнула она при виде огненных полос и сверкающих змей, вылетающих из пары вращающихся валков, обжимавших в ручье и толкавших вперед раскаленную заготовку. Едва ее светящаяся головка показывалась из ручья, умелый и ловкий рабочий с артистической сноровкой подхватывал полосу клещами и, на вытянутых руках обводя вокруг себя сверкающей петлей, направлял в следующий ручей более быстро вращающихся в другую сторону валков. Пройдя несколько сужающихся ручьев, получив окончательную форму, драгоценная, еще горячая, изумрудного цвета стальная проволока наматывалась на вращающийся барабан.
— Как чудесно! И страшно за этих смелых мастеров, стоящих внутри огненной петли. Разве это не опасно?
— На заре проката действительно было опасно, когда все клети имели общий привод от паровой машины. Тогда, в случае поломки привода первых клетей, остальные продолжали тянуть полосу, выбирая петли.
— А как же рабочие? — взволновалась девушка.
— Кто не успевал перепрыгивать полосу, как спортсмен в прыжке планку, тот погибал, разрезанный пополам.
— Какой ужас! Ich habe Angst! Что же ваши инженеры смотрели?
— У инженеров, в прошлом розмыслов, свое понятие о чести. Путеец, к примеру, если прорываемый по его проекту с двух сторон горы тоннель не сходился, пускал себе пулю в лоб. А розмысел-прокатчик, говорят, бежал в соседний цех и бросался в ковш с жидким металлом, оставляя после себя только дымок. Так и хоронили беднягу вместе с ковшом, опуская его в вырытую прямо в цеху яму. Потом ее засыпали и покрывали железными плитами.
— Ведите меня туда, я хочу поклониться ему.
— Это было не здесь. Скорее всего легенда. Нам надо спешить, а то как бы самому не попасть в ковш.
Мы подходим к кабаку,
Целовальник на боку…
Молодые люди подошли к месту испытания. Шефер был уже там, и дочь бросилась к нему со словами:
— Was sell ich? Das ist Kran? Eine so grosse Maschine aufder Schmalbahn! Das ist Wunderbar! (Что я вижу? Это и есть кран? Такая огромная машина на узкоколейке! Это восхитительно!)
— Что это так восхитило вашу дочь, товарищ Шефер? — поинтересовался Аскаров.
— Огромная машина на узеньких путях. А восхищается она всегда по-немецки. Это у нее с самого раннего детства, когда она говорила только по-немецки. В детский сад она пошла вместе со своими маленькими подружками-немками, где и осваивался литературный русский язык. Конечно, ей было легче, чем им, поскольку супруга моя была из русской семьи, имевшей отношение к духовному званию.
Саша в парадной форме стоял на площадке подъемного крана, как на капитанском мостике дредноута. Он внимательно всматривался в толпу: увидел опирающегося на палку Вакара. Палка была не дань моды, ее он носил после ранения на войне. Аскарова, механика Мехова и Шефера с дочкой….
Движение рычага — и тележка со своим поворачивающимся подъемным устройством покатилась вперед. Раздались восторженные крики и рукоплескания, как будто подъемная машина проделывала сложные «па». Саша потянул рычаг на себя — и подъемный кран поехал назад. Затем другим рычагом он повернул смотрящую в небо выносную стрелу, которой предстояло брать груз, направо от железнодорожного пути. Там были сложены грузы, которые он легко и перенес на стоящую на рельсах пустую платформу.