— Если вы имеете в виду поломку импортного крана во время опробования, то испытания для того и проводились, чтобы выявить дефекты и предъявить изготовителям рекламацию. Что же касается молодого специалиста, хорошо проявившего себя, то, на наш взгляд, только загружая его работой, можно получить хорошего инженера, — с подчеркнуто холодным спокойствием парировал нападки Гришка на Аскаров.
— Очень жаль, когда некоторые коммунисты не видят в случившемся факта вредительства, рискуют своими партбилетами, пренебрегая бдительностью в разгар завершения борьбы с оппортунизмом и опасными уклонами, — заключил секретарь райкома. Закрывыя заседание, он попросил чекиста и милиционера задержаться.
— Наш долг — прийти на помощь слабому коммунисту, стоящему во главе завода. Вы должны будете ежедневно осведомлять меня о всех неполадках, случившихся на заводе. Необходимо иметь на руках достаточный материал для предотвращения вредительства, знать каждый шаг гражданина Званцева, все его связи и знакомства.
— Слушаюсь, товарищ секретарь райкома! — громко щелкнул каблуками ретивый глава милиции.
Гришкан остался вдвоем с чекистом Клыковым, мрачным, грузным мужчиной, с поникшими усами и спадающими на глаза густыми бровями.
Секретарь, приложив руку к остренькому подбородку, расхаживал по кабинету.
— Я так думаю, товарищ Гришкан, — сказал Клыков каким-то полузадушенным басом. — Вредительство надо показать, а потом брать по подозрению.
— То есть как это показать? — обернулся к нему Гришкан.
— Чтобы всем видно было, — невозмутимо пояснил Клыков.
— Самим заняться диверсией?
— Надо обезвредить вредителей, не дать им сделать это самим.
Гришкан задумался. Ни он, ни Клыков не доросли до будущих методов ОГПУ, когда «врагов народа» выявляли не на основе их действий или приписанных им, а с помощью вырванных пытками лжепризнаний. Кстати, впоследствии такой же жертвой станет и сам Гришкан. Но в ту пору они бездумно решили готовить зловещие диверсии, за которые ответят намеченные ими лжевредители, в первую очередь Шефер и Званцев.
Саше, как и большинству советских людей, и в голову не могло прийти такое глумление над народом. Он, счастливый, что работает на старинном, пусть с изношенным оборудованием заводе, радостно и честно нес, как тогда говорили, «трудовую вахту».
Как неотступное видение,
Всегда приходит озарение.
Быстро пролетело лето, кончались месяцы студенческой практики. Званцев сжился с заводом, который стал для него родным. Но уже завтра он покинет свою продолговатую, ставшую привычной комнату. Завтра он услышит в последний раз многозвучный, призывный заводской гудок, в последний раз посмотрит на отражение доменных печей и примыкающего к ним мартена в зеркальной глади огромного пруда. Посмотрит туда, где в дымке возвышается еле различимая его любимая скала, мысом вдающаяся в водную ширь. Завтра маленький салон-вагон, заботливо предоставленный практиканту, возьмет его, чтобы колесить по бесчисленным поворотам узкоколейки, и тогда и завод, и пруд, и доменные печи, с батареей не уступающих им в росте кауперов, уже не будут ему видны. Но он вернется, меньше чем через год, вернется сюда инженером, чтобы отдать приобретенные знания и навыки любимому заводу. Вернется со всей семьей и обживет обещанный ему особняк. Кто же будет служить Белорецкому заводу, неутомимый аварийщик или неуемный выдумщик?
Сидя у открытого окна, он вспоминал о тех идеях, которые обуревали его в последние годы, о своих несчетных выдумках. Вот недавно в мартене… Он знал, конечно, о центробежном литье, когда струя жидкого металла льется во вращающийся металлический кокиль. Центробежная сила распределяет не затвердевший металл по внутренней цилиндрической поверхности охлаждаемого кокиля, и там остается отлитая неподвижная труба. Ее придется вынимать.
Недавно они, контрактанты, Званцев и Поддьяков, — несуразно высокий и безмерно веселый человек, работающий по специальности в чугунолитейном цехе, в хозяйстве механика завода, — два друга с одного курса Томского технологического института, рассуждали об отливке в кокиле, пока огненная струя, вздымая феерический фонтан искр, лилась в неподвижную изложницу, готовящую болванку для проката.