— Иди сюда!
Пропустив мои слова мимо ушей, Лена сверкнула глазами и легонько погладила постель.
— У нас проблемы. — Не купившись на провокацию, выдохнул я. — Два часа назад кто-то проник на остров и похитил оба саркофага.
— Шутишь? — Ещё не до конца поверив, девушка привстала, целомудренно закрыв грудь простынёй. — Этого просто не может быть!
Вместо ответа я лишь развёл руками.
Даже не знаю, что заставило её поверить. Древний, как мир жест или обречённое выражение, проступившее на моей физиономии.
Лена вскочила, нагая и прекрасная и, накинув лёгкую тунику, бросилась к компьютеру.
Через пару секунд в воздухе повисла голограмма, изображавшая наш клочок суши с высоты птичьего полёта. Изображение постепенно увеличивалось, словно камера опускалась всё ниже.
— Когда, говоришь, это произошло? — Обернулась посерьёзневшая красавица.
— Часа три назад. — Пожал плечами я.
Хозяйка легко пробежалась по клавиатуре.
Картинка на мгновенье померкла и вдруг перед моим удивлённым взором предстал уютный домик Лена.
Какой-то отталкивающий и в то же время смутно знакомый тип, щерясь идиотской улыбкой, выскочил за порог. Я стиснул кулаки от ярости. Сукин сын был в одних плавках и, ощутив укол ревности, я до крови закусил губу.
Стараясь, чтобы возлюбленная ничего не заметила, я отвернулся. Несколько раз глубоко вздохнул и постарался успокоиться.
Мы не женаты.
И, насколько помню, минувшей ночью никто из нас даже не заикнулся о помолвке.
Да и эта, если можно так выразиться «декларация о намерениях», ни в коей мере не приравнивалась бы к обязательствам.
Обручение, письменное или устное, тайное или публичным — всего лишь традиция. И, в отличие от договора по нему невозможно предъявлять какие-либо претензии.
Вообще-то, партнера, без «уважительных причин» не выполнившего обязательства, можно привлечь за моральный ущерб.
Допустим, если женщина в ожидании скорой свадьбы отказалась от хорошо оплачиваемой работы. Или мужчина, полагая, что будет жить в доме супруги, продал свой, то можно требовать компенсацию.
Но, это я так… о птичках. В любом случае, личная жизнь Лена, по крайне мере, до вчерашнего вечера, меня абсолютно не касается.
Парень будто ошпаренный рванул к моему челноку. Я еле удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу.
Идиот, честное слово!
Это же я, собственной персоной.
Да уж… Представляю, какими насмешками осыпала бы прелестница, рискни я «качнуть права».
Милая взглянула на меня и кивнула.
— Ты не врёшь. — Резюмировала она.
От неожиданности и совершенно неуместной, какой-то детской обиды, я чуть не начал заикаться.
— Спасибо и на этом. — Сквозь зубы процедил я, испытывая, однако, несказанное облегчение.
— Хватит дуться. — Лена нежно погладила меня по щеке. — Как ни крути, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
— Тогда пошли! — Меня вдруг резко одолела жажда деятельности.
Я схватил её за тонкое запястье и решительно потащил к выходу.
— Руку сломаешь, дурак! — Ойкнула она. — К тому же, я привыкла ходить обутой.
Натянув сандалии, куколка поправила волосы, и мы двинулись к морю.
— Ну? Кто был прав? — Не удержался я от победного клича.
— А разве я утверждала обратное? — Несколько официально и при этом картинно вскинув брови заявила ненаглядная.
— Если пойдём по следам, — я указал на две параллельно извивающиеся борозды, — то окажемся у входа в медицинский центр.
Мы устремились по проделанной механическими удавами колее. Дойдя до лаборатории, Лена недоверчиво пощёлкала кнопками кодового замка, сняв силовое поле.
— Странно всё это. — Забеспокоилась она. — Всё работает. Сигнализация тоже исправна.
— Может, отложим выводы на потом? Хотя бы до тех пор, пока не войдёшь внутрь? — Язвительно осведомился я.
Мы шагнули за порог и Лена, опустившись на услужливо подплывшее кресло, присвистнула.
— Действительно, нас здорово поимели. — Растерянно повернулась она. — Причём, впервые за ближайшую сотню лет.
«Я буду мстить, и мстя моя будет страшна». — Ухмыльнулся я про себя. Ничем, однако, не выдав злорадства.
К тому же, кратковременное торжество, от того, что удалось доказать собственную правоту, тотчас сменилось озлоблением. Ведь, помимо уязвленной гордости, я терял нечто гораздо более весомое.
Не то, чтобы страдаю патологической скаредностью. Но и спокойно наблюдать, как рушатся заботливо лелеемые радужные планы тоже не в моих правилах.
— Надеюсь, у вас есть что-то вроде отдела внешних операций? — Предположил я.