Вволю надурачившись, мы покинули спортзал, и Лена пошла к себе. Я же, выбежал в сад и помчался на берег реки.
Как следует размявшийся в этом волшебном спортзале, я вновь до изнеможения проделывал все странные упражнения, которым научили меня в гипносне. Ведь благодаря «интенсивному курсу» мышцы их запомнили навсегда.
В основе многих лежала своеобразная техника дыхания, как понимаю, исключительном эффективная для самых разнообразных нужд организма. Особенно если они связаны с быстрым расходом энергии.
Под конец я, полностью отключив сознание, ухитрился выполнить сложнейший каскад прыжков и ударов, рассекавших воздух с — ей Богу — вполне ощутимым свистом.
О том, что станет с хрупкой и податливой человеческой плотью, оказавшейся на пути моей руки или ноги, я старался не думать. Хотя, нет нет, да мелькала шальная мыслишка, заставляя невольно пожалеть воображаемого противника. Ибо картина, «имеющая место быть» после такого столкновения оказалась бы по истине удручающей.
Наконец, обессиленный, я повалился на траву и блаженно закрыл глаза. Всё же физическая нагрузка человеку необходима. Разная заумная дурь просто-напросто покинула голову. И, в здоровое тело стал проникать не менее здоровый дух, напрочь лишённый сентиментальности.
Увы, живущие абстрактными надеждами плохо приспособлены ко вселенной, где доброта уступает место прагматизму, нежность — мужеству, а способность сопереживать — безрассудной храбрости. Про таких зачастую говорят: «слабый человек, идеалист или святой». Нужно уметь избавляться от столь оскорбительного снисхождения. Пусть даже и заехав кулаком в глаз.
Вернувшись в коттедж, я застал напарницу сидящей пред галовизором. Она, полностью увлечённая развёртывающимся действом, не заметила моего появления.
Я тихонько пристроился рядом и попытался вникнуть в смысл происходящего на экране.
Из громадных золотых ворот, под звуки громогласно трубящих герольдов шла процессия. От глубокой и простой мелодии, транслируемой не только стереофонической системой, но и телепатическим обручем сердце застучало быстрее.
Распахнутые тяжёлые створки тем временем пропускали наружу всё большее количество участников представления. Впереди на скрытых яркими накидками животных ехали двое…
Из-за обилия лиц и пестроты одеяний у меня зарябило в глазах, и я поспешно прошел в свою комнату. Чем бы дитя не тешилось, как говорится. К тому же, то, что здесь снималось как историческое кино, я уже не раз видел дома. Только называлось это фэнтези. Да и вышел я уже из того возраста, когда костюмированные шоу заставляют трепетать всё внутри.
Разве что, местная полуголая самочка, всей одёжки на которой не хватило бы на то, чтобы скроить галстук-бабочку, на миг привлекла внимание. Да и то, чисто гипотетически.
Так что, поневоле пришлось, пусть и по быстрому, но всё же обдумать «этот вопрос». И отложить, так как помимо броской внешности при выборе партнёра важен ещё не один фактор. В частности запах. А населяющие эту планету, хоть и близкие нам но, всё же существа другой расы.
Кто его знает, какой-нибудь сильно озабоченный и лезущий на всё что шевелится Казанова может, и смог бы. Я же, увы, на такие подвиги не способен. И, нисколько не жалея об этом, тоже включил галовизор, дабы «глянуть новостей».
Бездумно «щелкая пультом», его роль выполнял всё тот же телепатический обруч я, наконец, наткнулся на коротенькое сообщение. «Приведение в действие приговора, вынесенного группе «так называемых гуманистов», и отложенного из-за подачи кассационной жалобы в Совет Десяти Миров назначается на послезавтра».
Заинтересовавшись, я отдал приказ обручу проинформировать меня более подробно. И… елки-палки!
То что выяснил, настолько напомнило мне гипотезу Старшего о ссылаемых в неведомый мир преступниках, что я поневоле решил познакомится с этими гуманистами поближе. И, прикинув в уме, как бы всё обставить получше, пошёл за Леной.
— Тут возникла одна идея. — Начал я.
Но девушка резко повернулась ко мне и спросила:
— Нам опять придётся убивать?
— Что ты, девочка. — Ласково улыбнулся я. — Если бы хотели уничтожить. — Я сделал зверское лицо. — Так давно бы уже… И добавил. — Мы их вылечим. Правда, лекарство будет горьковатым, но тут уж я бессилен.
Затем, не давая опомнится, предложил.