— Где пострадавшие?
— У нас в комендатуре, одел их в солдатские шинели и согреваю грузинским чаем.
— Как решили действовать?
— Машина с солдатами уже ожидает, захвачу полицейских и буду искать бандитов.
— Вернетесь, доложите!
— Слушаюсь!
Через три часа снова звонок. Слышу голос Александра Афанасьевича:
— Извините, товарищ генерал-майор, что так задержался. Бандиты взяты в притоне, отобрано два маузера, найдены все вещи и большая часть продуктов. Вино, стервецы, успели выпить и слопали часть съестного. Вещи, деньги, ценности и продукты возвращены потерпевшим. Они уже уехали домой.
За этим кратким докладом стояла блестяще проведенная операция.
Прибыв на место происшествия, капитан Тимченко, несмотря на непроглядную темень и осенний дождь, по следам, оставленным в грязи, быстро установил направление, в котором скрылись бандиты. Освещая путь электрическим фонариком, он со своей группой двинулся вперед и вскоре нашел оброненную шляпу.
— Правильно идем, — тихо сказал капитан старшему сержанту Антонову.
Прошли еще с полкилометра. Началось шоссе, и следы потерялись.
— Есть поблизости какой-нибудь притон? — через переводчика спросил Тимченко у венгерского полицейского.
— Издес, — «по-русски» ответил полицейский, показывая на дом, где из неплотно завешенного окна пробивалась полоска света.
Солдаты скрытно окружили дом. Капитан постучал в дверь. Молчание. После повторного настойчивого стука за дверью послышались легкие шаги.
— Ки аз?[10] — спросил женский голос.
— Русская комендатура, — ответил переводчик. — Откройте!
— Сейчас открою, только оденусь.
Через несколько минут дверь распахнулась. Капитан быстро вошел в комнату. На двух кроватях, притворяясь спящими, лежали пары: вроде бы мужья с женами. Капитан скомандовал: «Встать!» Увидев направленные на них пистолеты, мужчины сделали удивленные лица. Один из них попытался незаметно сунуть руку под подушку. Но старший сержант Антонов опередил бандита, быстро выхватив оттуда маузер.
В другой постели тоже обнаружили револьвер. Оба преступника подняли руки.
— Где третий? — спросил капитан через переводчика.
— Нас двое.
Не прошло и минуты, как из-под кровати вытащили третьего бандита, одетого в красноармейскую гимнастерку, но ни слова не знавшего по-русски, как и его сообщники. На чердаке нашли награбленные вещи...
Спустя несколько дней в Будафокскую комендатуру пришло письмо из Будапештского муниципалитета:
Многоуважаемый господин капитан!
Не могу упустить случая, чтобы от имени всех нас не выразить Вам глубокую благодарность за тот благородный жест и бескорыстную помощь, которую военная комендатура Красной Армии в Будафоке, и в особенности в лице Вашем, нам оказали.
Господин капитан с предусмотрительным вниманием оказал нам помощь в получении наших вещей, за что примите нашу искреннюю благодарность.
Будапешт, 25 октября 1945 года.
А вот еще один эпизод. Лето 1946 года выдалось на редкость жарким и сухим. В один из воскресных дней начался пожар на Будафокской бумажной фабрике. Как потом выяснилось, искра от проходившего мимо паровоза попала в сложенные на дворе тюки бумажной макулатуры. По случаю выходного дня на предприятии, кроме сторожа, никого не было. Патруль комендатуры во время обхода первым заметил огонь и немедленно сообщил дежурному.
Майор Сенькевич собрал по тревоге всех свободных от наряда солдат и офицеров и прибыл с ними к месту происшествия. Капитан Омельченко, секретарь парторганизации капитан Ф. Крысанов, лейтенант Я. Зарипов и другие офицеры, возглавив небольшие группы солдат и сержантов, бросились тушить огонь. Бороться с ним было трудно: с Дуная дул резкий ветер. Языки пламени появлялись то в одном, то в другом месте, приближаясь к складу готовых изделий и производственному корпусу.
Офицеры и солдаты баграми и крючьями вытаскивали горящие тюки, заливали их водой. А в это время другие бойцы обливали крышу и стены здания. В воздухе плавали черные лохмотья горелой бумаги. Дым разъедал глаза. Но борьба с огнем продолжалась.
Прибывшим пожарным осталось только затушить тлеющие тюки. Оборудование фабрики и готовая продукция были спасены.
Грязные, закопченные, в мокром, местами прогоревшем обмундировании, неимоверно усталые, но радостные от сознания исполненного долга, возвращались наши бойцы с пожара. Достаточно было посмотреть, во что превратились белые офицерские кители, чтобы понять, в какой переделке побывали наши товарищи.