Сообразительный лейтенант помог писателям без промедления обзавестись помещением, а работникам комендатуры и жителям квартала дал возможность от души посмеяться.
Через некоторое время меня пригласили на открытие Дома венгерских писателей. Во время торжественного заседания один из литераторов (кстати, не коммунист) предложил принять советского коменданта в почетные члены Союза венгерских писателей. Это предложение получило единогласную поддержку.
Вот так и обрел я писательский титул, не сочинив ни одной повести или рассказа. Во время одной из поездок в Венгрию я побывал и у своих коллег-литераторов. Вспоминали историю с особняком и многое другое.
— Пора браться за перо. Раз писатель, надо писать, — шутили венгерские друзья.
Я пообещал. И теперь обязательно пошлю им эту свою первую книгу.
Без родины
Граф Толстой-Кутузов! — с торжественным юмором доложил адъютант.
Вошел мужчина средних лет, высокий и худощавый, с продолговатым лицом, похожий на англичанина. Глаза прикрыты большими темными очками. Улыбка заискивающая, немного растерянная.
Поздоровавшись, он сказал:
— Вам, вероятно, уже сообщили, что я граф Толстой-Кутузов. Но мы не Голенищевы-Кутузовы, а другие. Я слышал, что Голенищева-Кутузова у вас очень чтят и даже учрежден орден в его честь, чему я безмерно рад. Но еще более радуюсь я победе нашего русского оружия над таким сильным врагом, как Германия. Русский солдат был и остался непобедимым. От души приветствую вас, русского генерала, и горжусь, что наши русские генералы управляют теперь западными странами...
Долго и витиевато распространялся бывший граф. В речи его проскальзывали слова и выражения, которые у нас давно вышли из употребления. Новые слова, появившиеся после революции, он произносил не совсем точно.
Все в этом человеке казалось неестественным, чужим. И манера разговора, и английского фасона усики, и французский костюм и американские ботинки. «И это русский дворянин!» — промелькнуло в голове.
— Вы, господин генерал, не слушаете меня?
— Что вы, я слушаю внимательно. Только, извините, я подумал: что сказали бы ваши предки, увидев вас сейчас?
Толстой смутился и сразу изложил цель своего прихода: попросил походатайствовать перед маршалом Ворошиловым, чтобы ему и его семье разрешили вернуться на родину. Они, мол, владеют иностранными языками и могут работать преподавателями.
Я спросил, знает ли Толстой, какие перемены произошли у нас после Великой Октябрьской революции.
— Да, слышал об этом, — ответил он.
— Не сомневаюсь, что слышали. Но думаю, плохо представляете, что это значит... Ошибаетесь вы и еще в одном. Вы вот сказали, что русские пришли сюда править западными государствами... А прийти нас заставила война. Поможем немного навести порядок — и будьте здоровы, возвратимся на родину. Чужого нам не надо. Что же касается орденов Суворова, Кутузова и других великих полководцев, они у нас действительно есть. Мы гордимся славными предками и чтим их. Уверен, даже в самое тяжелое время они не покинули бы свою страну... Впрочем, скажите лучше о себе... Где жили, что делали, как оказались в Будапеште?
Толстой оживился. Из его рассказа я узнал, что бывший граф женат на обедневшей английской аристократке. Жил во многих странах, но больше всего в Америке и Англии. Был служащим, коммивояжером, долгое время преподавал русский язык в богатых семьях. В Будапешт его привела надежда на то, что отсюда легче попасть в Россию.
— Почему же вы так решили?
— Здесь ближе граница. А теперь тут русские военные, они скорее поймут нас... Я и раньше пытался добиться разрешения на поездку в Россию. Но безуспешно.
— К сожалению, граф, вы обратились не по адресу. Этими вопросами ведает Союзная Контрольная Комиссия.
— Знаю, был. Приняли меня не очень любезно... Вот и пришел сюда.
— Обещать ничего не могу, но при первой возможности доложу маршалу Ворошилову.
Толстой поблагодарил и попросил дать ему какое-нибудь дело в комендатуре.
На очередной встрече с маршалом я рассказал о Толстом. Маршал заявил, что уже знает об этом человеке и что, по его мнению, бывший граф работает не на одного хозяина. А потому надо к нему повнимательнее присмотреться.
После этого бывший граф почему-то не приходил ко мне и о возвращении на родину больше не заикался.
Иначе складывались судьбы тех, кто бежал за границу, поддавшись белогвардейской агитации, и рассчитывал на скорое возвращение. Среди них были такие люди, которые осознали свою ошибку и глубоко переживали ее.