Пока я рассказывал, Лео совсем заснул, и спал он так крепко, как никогда раньше, я впервые со времени нашего такого необычного знакомства не чувствовал рядом его мысленного присутствия, только обычный расслабленный фон крепко спящего человека. Так удивительные чары Паолы подействовали на него.
— Лео, — мысленно позвал я.
Тот резко дернулся, открыл глаза и непонимающе уставился на меня:
— Кpис, неужели я так позорно заснул?
— Ну, предположим, что ничего позорного в этом нет. Я сам знаю колдовскую силу этих ручек и, кроме того, вокруг все тихо и спокойно, так что я не вижу ничего плохого в том, что ты так хорошо отдохнул.
— Но я не нуждаюсь в отдыхе, — продолжал упорствовать смущенный Лео. — Не понимаю, что со мной произошло, такого никогда не было.
— Тогда тебе придется согласиться ,что Паола колдунья, но впрочемь, колдунья хорошая, добрая, — и я с улыбкой посмотрел на них обоих — они хорошо смотрелись вместе: яpко-pыжая большая собака и моя самая прекрасная девушка в мире.
— Похоже на то, что вы понравились друг другу.
— Ох, Кpис, он такой пушистый, такой красивый и сразу признал меня. Обещай мне, что когда у него будут щенки, то одного ты обязательно подаришь мне.
Не надо было уметь слышать мысли, чтобы увидеть как смущен этой «простой» просьбой Лео.
— Конечно, обязательно, дорогая, самый красивый щенок будет твой, — подлил еще масла в огонь я. — Но только не думаю, что это будет скоро.
— А почему?
— Почему? Потому, что у нас пока есть дела поважнее и вообще давай лучше завтракать, мы с Лео жутко проголодались. — Я хитро сменил такую неудобную для моего приятеля тему.
Ничто так не приводит в нормальное состояние женщину, как приготовление пищи для любимого человека, в этом я убедился на примере своей матери, и частенько пользовался этим приемом в своих целях, когда мне угрожала казалось бы неминуемая расправа, которая волшебным образом гасла, стоило мне только заикнуться о том, что я голоден. На Паолу это средство действовало с таким же эффектом. Вот и сейчас она умчалась на кухню готовить что-то совершенно сногсшибательное, а мы с Лео остались в гостиной приводить свои растрепанные мысли в порядок.
— Ну, старик, ты как?
— Спасибо за помощь, а то я от такого натиска немного растерялся, — ответил Лео.
Я засмеялся:
— Ничего, я думаю, что самое трудное осталось позади, тебе уже больше ничего не грозит, разве что быть заласканным до полусмерти, но это даже приятно, разве нет?
Лео уничтожающе посмотрел на меня.
— А что ты хочешь, — философски заметил я, — это издержки того образа, в котором ты находишься, да и Паола очень любит животных. А вообще, скажи мне, как тебе моя Паола, похоже вы с ней поладили?
Лео только фыркнул:
— Ты сам прекрасно все видишь.
Да, моя девочка всегда умела найти общий язык с любым, будь то человек или животное: и звери, и люди одинаково ее любили. И меня всегда удивляла эта ее способность мгновенно осваиваться и становиться своей в любой компании и в любой обстановке. Сам я не такой, я очень медленно сходился с людьми, долго к ним присматривался, и в большинстве случаев просто отмалчивался, что со стороны, как мне часто говорили, здорово смахивало на позу этакого гордеца. Но честное слово, со мной это просто происходило от того, что я смущался и не знал как себя вести с незнакомыми мне людьми. А вот Паола другая, она быстро становилась центром, душой любой компании и это, пока я ее хорошо не узнал, немного раздражало меня, теперь я с этим освоился.
Мы и познакомились на одной из вечеринок у моего старого школьного приятеля, где я традиционно сидел с бокалом где-то в углу, без особого интереса участвуя по необходимости в ничего не значащих спорах и разговорах с малознакомыми мне собеседниками. Так продолжалось до тех пор, пока в комнату не впорхнула Паола, и сразу все изменилось, словно разряд пробежал по моему телу. Я изменился, причем так, что с трудом сам в это верил, но факт остается фактом, я вылез из своего медвежьего угла, очаровал всех и вся, в том числе и Паолу, а потом забрал ее, оставив в полном ошеломлении всю компанию от такого стремительного преображения, и мы целую ночь бродили по ночному Парижу. Это была самая чудесная ночь в моей жизни, мне хотелось, чтобы она никогда не кончалась.
Потом уже до самого ее отъезда домой в Америку мы не расставались.
Очень странно, но мы, такие непохожие и разные, вместе составляли как бы одно целое, нам всегда было хорошо вдвоем.
Я появлялся под ее окнами рано утром с огромным букетом цветов, вытаскивал ее, еще сонную, из постели, засыпал поцелуями, и мы не расставались уже целый день. А потом Паола переехала ко мне на все время своей учебы в Париже, и моя холостяцкая квартира тогда удивительным обpазом преобразилась: здесь, несмотря на такую разную погоду, всегда светило солнце. Так хорошо, так уютно я себя не чувствовал никогда прежде. Мгновенно завоевав сердца моих стариков, Паола была в их компании еще более желанной, чем я, и иногда, когда я приезжал к ним сам, меня строго за это отчитывали. Мне временами казалось, что так было всю мою жизнь, что мы родились, росли и вообще всю нашу жизнь были вместе.
А потом она уезжала, и не было тогда более несчастного человека на всей Земле, чем я. Я не мог с ней ехать, она не могла остаться, и мы оба просто разрывались от горя. Да, тяжелое это было время, даже вспоминать об этом не хотелось. Но постепенно все утряслось, мы звонили друг другу почти ежедневно и продолжали любить друг друга, твердо веря, что ничто в мире не способно победить наше чувство и в один прекрасный день мы опять, уже навсегда, будем вместе. И непродолжительные наши приезды друг к другу превращались в праздники. Впрочем, я никогда не терял надежды на ее переезд ко мне.
— Ребята, — послышался голос Паолы из кухни. — Давайте мойте ваши лапы, руки и садитесь за стол.
— Поспешим, Лео, я уверен, что там нам приготовили что-то вкусненькое, это совершенно точно, Паола из простых продуктов умеет творить чудеса!
Мы дружно потопали сначала в ванну, где я мылся, а Лео меня терпеливо ждал, а потом в кухню, откуда доносились ароматы, заставляющие меня глотать слюну, а Лео в волнении смешно шевелить носом.
Через час, отвалившись от стола в совершенном изнеможении от двух огромных сочных стейков, я благосклонно покивал разрумянившейся хозяйке:
— Да, это было что-то! Я всегда говорил, что в тебе погибает великолепный повар, любой парижский ресторан будет счастлив заиметь тебя на своей кухне, не зарывай свой талант в землю, дорогая.
— Ах, разве так благодарят хозяйку! — сидящая напротив Паола счастливо улыбалась.
Я перегнулся через стол и с огромным удовольствием поблагодарил хозяйку по другому, более приятному нам обоим способу.
— А как ты думаешь, Лео наелся?
Я посмотрел на лежащего рядом без движения и с полузакрытыми глазами Лео.
— Думаю да.
Еще бы, умять килограмма три великолепного мяса, а потом лицемерно заявить, как ему тяжело поддерживать в форме свое тело. Да он просто обжора, не знаю чем и как он питался раньше, но сейчас он демонстрировал неплохие результаты в этом деле.
Незаметно за разговорами подобрался вечер, и мы перебрались в гостиную, где Лео немедленно задремал опять, а мы разожгли камин и в приятной полутьме его пламени рассказывали друг другу все свои новости, накопившиеся за время такой долгой разлуки. Единственное о чем я умолчал, так это о последних таких невероятных событиях, о моих невозможных превращениях и приключениях — что-то удерживало меня от разговора на эту тему: я знал, что скоро мы опять расстанемся и не хотел зря волновать Паолу.
Главное, что я должен в этот приезд сделать — так это во что бы то ни стало уговорить Паолу переехать поближе к моим родителям, так мне будет намного спокойнее. Я понимал, что прежде чем отправлюсь в свои странствия, обязательно должен оставить все свои дела в полном порядке, все мои родные должны находиться в полной безопасности, это позволит мне действовать уверенно в трудных ситуациях и без колебаний.