И наверное, до сих пор человечество находилось бы во власти наивных представлений об окружающем мире, рожденных в сознании наших далеких предков, не будь мужественных людей, которые в борьбе с догматизмом и косностью прокладывали дорогу к вершинам знания. Они избирали свой путь, зная о том, что их ждут неравные схватки с защитниками религиозной картины мира, гонения, тюремные застенки, пытки.
Истоки этого трудного пути уходят в седую старину…
Древняя Греция. Афины. Город живет событием, которому суждено стать историческим. Предстоит суд над самим Сократом. Подсудимый — седовласый старец, имя которого известно во всех уголках Греции. Его остроумные изречения передаются из уст в уста. Его независимые суждения приводят в восторг молодежь. Его умозаключения поражают самых видных мыслителей того времени. Говорят, сама Пифия, жрица-прорицательница при храме Аполлона в Дельфах, изрекла: «Сократ превыше всех своей мудростью». Недаром за честь почитают называться его учениками Платон, Антисфен, Аристотель и другие ученые мужи Греции.
А для жрецов и судей он — смутьян, развращающий умы молодежи. Он подрывает веру в богов, в могущественных небожителей, которым надлежит поклоняться простым смертным.
Нет, он не был безбожником, хотя и оказался обвиненным в безбожии. Он лишь призывал ничего не принимать на веру, отыскивая истинное знание о мире в спорах, в постижении сути вещей и событий, в независимых суждениях. Но это уже преступление с точки зрения защитников «вечных истин». Если не будет религии, не будет и того порядка на земле, который освящен именами богов.
И вот наконец наступает время суда, который Сократ назовет неправедным.
«Клянусь Зевсом, — провозглашает обвинитель, — он учил своих собеседников презирать установленные законы. Он виновен в том, что не признает богов, признаваемых государством… Он развращает молодежь…»
От него требуют, чтобы он отказался от своих убеждений, иначе его ожидает смертная казнь. Но мудрый старец заявляет в зале суда: «Поступать иначе, чем я поступаю, я не буду, даже если бы мне предстояло умереть десять раз».
Он остался спокоен даже тогда, когда ему был вынесен смертный приговор. На слова жены: «Ты умираешь безвинно» — он с иронией философа заметил: «А ты бы хотела, чтобы заслуженно?»
Сократ верил в свою правоту. Он верил в силу человеческого разума, в силу познания. И был непреклонен в своих убеждениях. «Поистине, легче говорить, как Аристотель, и жить, как Цезарь, чем говорить и жить, как Сократ», — справедливо писал много лет спустя французский философ Мишель Монтень.
Когда друзья и ученики Сократа подготовили ему побег из тюрьмы, он отказался бежать. Он хотел доказать свое превосходство перед теми, кто осудил его. Он спокойно выпил бокал с ядом — настоем цикуты и ушел из жизни, не склонив головы.
Афинянам не понадобились столетия, чтобы признать Сократа невиновным. Через несколько лет они воздвигли бронзовую статую мудреца, изгнали из города тех, кто затеял позорное судилище…
В истории древнего мира были и другие мыслители, которые не желали принимать на веру существовавшие представления о мироздании, стремились к познанию природы. Они подвергались преследованиям, гонениям, их обвиняли в безбожии, в вольнодумстве.
Одной из жертв стал знаменитый философ Анаксагор. Вопреки утверждениям жрецов о том, что Солнце — это бог Гелиос, ежедневно пересекающий небосвод на золотой колеснице, он заявлял, что не верит подобным выдумкам. Солнце — не что иное, как сгусток огня, оторвавшегося от Земли силой вращения.
Анаксагор нарушил принятое в Афинах постановление, которое требовало привлекать к суду людей, «неверующих в богов и распространяющих учения о небесных явлениях». Его не предали суду. Его, старого и больного, просто изгнали из города. Но прошло время, и на его могиле высекли надпись:
Подобно Анаксагору был изгнан из родного города и долгие годы скитался на земле Эллады философ и поэт Ксенофан. Перебирая струны кифары, он пел о том мире, каким представлял его сам, а не каким заставляли его видеть жрецы. Он осмеливался говорить о том, что не боги создали людей по своему подобию, а люди создали богов по образу своему. Ниспровергатель богов, он слагал язвительные строки: