Именно там и тогда я окончательно убедился, что Париж — город, где сбываются мечты. Мы стали радостно переписываться, договорились о встрече у нее. Если отбрасывать лучшее, что же останется? Собрался прилететь к ней — с новой страстной читательницей. Где еще праздновать любовь, как не здесь? Уверен, они подружатся. Париж — город любви!
Порой голос благоразумия и экономии шепчет: «Куда уж нам? Уж тут бы как-то дожить бы!» Отдать нашу красивую жизнь в обмен на осторожно-хмурую? Но мы не от Парижа откажемся. От себя!
Билеты куплены заранее, и мы не собираемся их сдавать.
Заодно, разумеется, скинул это на флешку-накопитель, болтающуюся у меня на шее. Называется «Вечная жизнь».
Пикнуло — ответ первый пришел:
Всегда буду рада видеть Вас у себя на недельку в Париже вместе с вашей читательницей. Ваша самая верная читательница — Эдда.
— Отлично! Давай теперь, — Римме сказал, — посмотри у себя — дешевые билеты. Где-нибудь со второго ноября, на восемь дней, в Париж и обратно.
— Ага! — кивнула она.
Клавиши наши стучали в такт. Могли бы и вместе работать. Если все сойдется.
Письмо второе
Дорогая Ирина! Вы мне писали, что Салон состоится в ноябре, но денег на билеты и гостиницу на меня нет. Если я случайно окажусь в это время в Париже, смогу ли я принять участие в Вашем Салоне? Всегда Ваш В. П.
Вот и второй ответ пришел:
Конечно, я буду рада. Салон с 8-го по 10-е. Ваша Ирина.
Так. Последний день у нас зависает без крыши — как раз дни Салона. Но ни слова о жилье. Перегружать никого ни в коем случае не будем. Кораблик утонет. Все «по ходу». Как говорит сейчас молодежь: «По ходу он умер». Вот и поглядим.
Ответ мой таков:
Буду счастлив! Ваш Валерий.
— Так… Есть! — проговорила Римма. — Но только через Хельсинки — Мюнхен — Франкфурт — в Париж! И обратно — так же! Ну как, сможешь ты?
— Да хоть по кочкам! Покупай по карте. Я отдам.
Кивнув, она набрала цифры карты.
— Есть! — откинулась. — Фу!
— Да. Ловко мы сбацали. В четыре руки.
— Могли бы и в четыре ноги! — усмехнулась она.
Все! Теперь не уйдешь.
Заманил, ясное дело, к себе!
На евроремонт как-то не обратила внимание. Да что уж там! Теперь у всех так. Восхитило другое. Увидела заткнутые бутылки на подоконнике.
— Все же железная воля у тебя! Открытые бутылки стоят — водка, вино, — а ты даже не выпьешь!
— Но ты же видишь меня не впервой. Прекрасно ведь знаешь, стальная воля мне как раз нужна, чтобы выпить. Но давай уже выпьем! Летим!
— А вай-фай здесь есть? — первое, что спросила она, как только мы ввалились в этот полуподвал и даже не успели распаковаться.
Это было второе наше жилье.
Раньше такой вопрос не вставал. Из «Руасси-Шарль-де-Голль» нас довез сын моей знакомой (сама Эдда гостила в Стокгольме), открыл, все показал и уехал. Мы сели у окна в кухне… Вот это Париж! Мансарда со скошенной внешней стеной, в ней окошко, и за ним — знаменитые крыши Парижа. Из них вверх такие плоские гребни с торчащими в ряд узкими каминными трубами — и так до конца. И что уж это точно Париж, окончательно убеждала сияющая на горизонте Эйфелева башня. Ура!
Там как-то вай-фаем мы не очень интересовались… даже ноутбуки не открывали. На четвертое утро, открыв глаза, я увидел ее, голую и прекрасную, задумчиво бредущую по квартире.
— Ты чего, любимая? — спросил я.
— Да ноутбук не могу найти! Ты не знаешь, куда мы кинули их?
— Не-а! — беззаботно ответил я
И мы рассмеялись. Действительно, как-то было не до них четыре дня и три ночи!
— А, ладно! Давай лучше есть! — Она махнула рукой.
И до сих пор для меня лучшее воспоминание о том Париже — как она, смеясь, одним глазом глядит на меня через дырку в сыре, а за голым ее плечом Эйфелева башня торчит. Есть фото!
На седьмой день вернулась наша очаровательная Эдда, хозяйка квартиры, и мы принимали ее у нас, точнее — ее у нее. Отлично напились и весело искали формулировку, кого и у кого мы сейчас принимаем: «Себя у тебя? Тебя у себя?»