Скромно вышли в нашу гостиную. Она же спальня. Она же кухня.
— Запомни! — сказал я ей. — А если не поймешь, то просто заучи наизусть. И повторяй это повсюду — автоматически: «Все было просто гениально». И здесь. И везде, где только мы с тобой будем находиться. Запомнила? Или даже — поняла?
Она, не очень, впрочем, уверенно, кивнула.
— Ну что? — зевнула она. — Чайку?
— Да нет! Не чайку! — грозно проговорил я.
— Не чайку? А чего же? — стрельнула глазом.
— Слушай внимательно!
Она тяжко вздохнула.
— Мы с тобой абсолютно разные! Представители абсолютно разных культур — по своей сути взаимоисключающих! Это уже не говоря о разности поколений. Между нами — целое поколение… прожитое совершенно другими людьми. Может быть, даже два поколения! — добавил я мужественно.
Она протяжно зевнула.
— Существует единственный мостик между нами! И это…
Она поперхнулась. После прокашлялась.
— Я что-то не замечала его, — сдерзила она.
Не обращая внимания на подобные уколы, я продолжил:
— Это… помолчи!.. секс. Последняя надежда на наше единство. Секс как спор! Битва культур!
— Да. Ты прав, — торжественно сказала она. — Я сейчас подготовлюсь!
…И битва была прекрасной. Победителей в ней не нашлось. Только поверженные и изнеможенные.
— Рота! Подъем! — зычный крик ее прервал сладкое оцепенение.
— Елки! — Я глянул на свой золотой «Ролекс». — Через десять минут такси! И ждать оно не будет, не дома!
Покидали все в чемоданы, не влезшее — в сумки.
— Ноутбук не забудь! — заметила она вскользь.
Господи, я брал еще ноутбук! Правда, ему так и не удалось ни разу раскрыться.
— Бегом! — скомандовала она.
Просто военно-полевые учения!
Да! — Я представил карту Европы. Кроссец по пересеченке нам предстоит серьезный!
Оставив ключи в двери, как договаривались, мы прогремели чемоданами через двор, дернули хвостик замка, толкнули ворота. Они вдруг спружинили назад.
— Так… ворота закрыты на ключ. Значит, кто-то тут есть, кроме нас, и запер, — проанализировал я.
— Возможно, — сухо сказала она.
— Значит, надо бежать за ключами, вынимать их из наших дверей и открывать ворота. А потом бежать и вставлять их назад. А такси уже уезжает!
— Поэтому вероятней всего, что побегу я! — Как-то удивительно холодно она со мной разговаривает!
— Хорошо еще, что не захлопнули их в комнате! — взбодрил ее я.
— Да. Хорошо, — спокойно сказала она. — Я побежала. А ты пока бейся в ворота, как птичка, всячески раскачивай их, чтобы шофер услыхал нас и не уехал. Если, конечно, в нем есть капля жалости.
Я стал биться в ворота и раскачал их довольно сильно. Вряд ли это понравится коменданту, если он не спит. Но вряд ли он спит, и я его понимаю. Боюсь, что даже нецензурная лексика идет в ход — и его нельзя осудить при этом… Это я бормотал, чтобы не услышать, не дай бог, звук отъехавшего мотора. Стук каблучков. Вбежала. Тут тоже был хитрый прорез, да еще полная тьма, но мы попали куда надо — и отперли. Ворота отъехали. Ну есть в жизни счастье — такси стоит! Еще чугунная витая калитка, ведущая на тротуар.
— Все! — скомандовала она. — Грузи чемоданы. Я побегу вставлю ключ в дверь. Как договаривались.
Она умчалась опять. Открыв калитку в металлической ограде, к счастью незапертую, я выкатил чемоданы, вытащил сумки. Всегда, на что-то неземное надеясь, берешь кучу красивой одежды, а ходишь в одном!
Шофер был такой темный — не сразу увидел его.
Мы загрузились. Господи! Где же Римма? Не упала ли в темноте с лестницы? Не хотелось бы!
Наконец захлопнув деревянные ворота — щелчок! — выскочила Римма. Хотела сесть на переднее сиденье, но водитель указал — только на заднее. У них так! Римма быстро уселась.
— Ну чего ты стоишь? Садись в темпе.
Я сел. Шофер-невидимка рванул с места.
— Стоп! — вдруг произнесла Римма.
Водитель, что-то вымолвив, резко тормознул.
— Что-то забыли? — совершенно спокойно спросил я.
— Калитка распахнута, — сказала она.
— Я сбегаю! — предложил я.
Комендант, если он смотрит сейчас в окно, думаю, одобрит. И после будет вспоминать о нас с теплотой.
— Сиди. — И Римма выскочила.
Процокали ее подковки. Проскрипела калитка. И снова хлопнула дверка такси.
— Ну все. Поехали, — сказала она. Даже не запыхалась.
Шофер рванул с места, я бы сказал, с каким-то остервенением. Мы с Риммой потерлись плечами. Мы молодцы. Военная ее выучка оказалась как нельзя кстати. С ней не пропаду. Или как раз пропаду! — подумал я лихо. И «лихо» как раз сбылось.