– А последнее рождение? – спросил Миррик.
Дихн Рууу некоторое время молча смотрел на него, потом все же ответил:
– Приблизительно четыре миллиона лет назад.
Я попытался представить, как должен чувствовать себя народ, последний ребенок которого родился в эпоху питекантропов, а последняя смерть случилась, когда высшим достижением человека Земли был хорошо обточенный каменный топор.
Одна из панелей сдвинулась и отъехала вбок. Через толстый слой хрусталя смотрели мы на Мирт Корп Ахм.
В огромной шестистенной пещере, напоминавшей мне тот сейф на астероиде, в котором мы нашли Дихна Рууу, полукругом стояли огромные, непонятные механизмы. В центре полукруга возвышалось массивное глубокое кресло из тускло-синего металла. И в этом кресле, как на троне, сидело огромное существо, превосходившее размерами человека как минимум раза в два. Куполообразная тяжелая голова, четыре руки, чешуя – воистину Высший.
Такой, какими их показывал золотой шар.
Механизмы, поддерживающие жизнь, со всех сторон окружали эту царственную фигуру. К рукам и ногам Высшего были пристегнуты маленькие кубики, на груди висело какое-то сложное пощелкивающее устройство, от черепа, торса, запястий к огромным машинам тянулись провода. Вся пещера была заполнена техникой, призванной сохранять искорку жизни в неподвижном теле, питать это тело, стимулировать работу его органов, вовремя выводить или нейтрализовывать результаты распада. Яд старости. Ибо этот Высший был стар. Пугающе, неправдоподобно, немыслимо стар.
Его тело сморщилось и одрябло, чешуйки потеряли блеск и больше не перекрывали друг друга, а торчали как попало, и в просветах между ними виднелась мягкая серая кожа, местами чешуя и вовсе отвалилась. Глаза были тусклыми, а выражение лица – бессмысленным.
Высший неподвижно сидел в кресле. Мы не поняли, заметил он нас или нет. Если бы грудь его не поднималась в такт дыханию, его можно было бы принять за восковую фигуру, сбежавшую из музея. Закуклившийся в коконе приборов и проводов, пленник собственного неукротимого желания выжить, он, казалось, был погружен в сон, в воспоминания о прошедших тысячелетиях. Мы смотрели на него – ожившая египетская мумия, последний из могикан, Высший.
Капитан-командор Леонидас догадался приволочь с корабля одного из своих телепатов.
– Попробуй прочесть его мысли, – попросил капитан. – Поймай хоть что-нибудь.
Вообще-то ТП-операторы не способны общаться с негуманоидами. Но случается, что инопланетная раса несет в себе латентные, потенциальные телепатические способности, недостаточные, чтобы обладатели потенциала могли общаться между собой, но тренированный телепат-землянин способен подхватить обрывки заблудившихся мыслей такого чужака. Ничего определенного, мелькание образов, а не стройные фразы. Наш телепат, парень по фамилии Дэвис, прижал лицо к хрустальной стене, закрыл глаза и высунул рожки. Когда через пять минут он поднял голову. На его бледном лице читалось явное отвращение.
– Это овощ… – тихо сказал Дэвис. – У этого существа разум растения… Сумасшедшего растения.
– Озимандия, – пробормотал Миррик. – «Взгляните на мои великие деянья…» – Они все такие, – отозвался Дихн Рууу. – Четыре тысячи. Их тела, я полагаю, будут существовать до конца мира. Но разум… разум…
– Пациент скорее мертв, чем жив, – произнес доктор Шейн. – И все-таки они живут.
– Не думаю, что это доставляет им удовольствие, – прошипел доктор Хорккк. – Эта жизнь-в-смерти недостойна мыслящего существа! Их время истекло, им нужен отдых.
О да, им нужен отдых.
Вот к чему привели миллионы лет величия: склеротические старцы разлагаются в своих подземных клетках, в то время как роботы множатся и процветают, продолжая радостно служить своим выжившим из ума хозяевам. Наш поиск завершен. Мы нашли Высших, мы вторглись туда, куда не следовало бы входить посторонним, мы повстречались с кошмаром – увидели самую прекрасную из рас Галактики в старости.
Лучше бы роботам не пускать нас сюда.
Надеюсь, что, когда через миллионы или миллиарды лет подойдет срок Земли, она умрет чистой и быстрой смертью (планеты, как и люди, имеют на это право) и никакие чужаки не придут с ужасом смотреть на деградировавших, беспомощных, бессмертных наследников нашей культуры.
Мы оставили подземелье, где выморочная жизнь все еще старается обмануть смерть, и вернулись на сияющую поверхность Мирта, полагая, что поток чудес иссяк и наши приключения подошли к концу.
И опять оказались неправы. Мирт хранила для нас в запасе еще одно чудо, изменившее до неузнаваемости жизнь каждого разумного существа во Вселенной и втолкнувшее нас в новую, удивительную эпоху.
Дихн Рууу привел нас в большую комнату, заваленную различными аппаратами Высших, и, проходя мимо очередной кучи, я заметил на самом верху знакомый по «прежней жизни» предмет.
– Смотри-ка, – сказал я, – памятная медаль.
Там лежало полдюжины сверкающих металлических дисков, точь-в-точь такие же мы выкапывали сотнями по всем стоянкам Высших на всех планетах.
Никто из членов экспедиции не обратил особого внимания на мою находку. Все собрались около какой-то скульптуры из тонких, изогнутых, переплетающихся трубочек. Я окликнул Дихна Рууу и спросил его о назначении этих медалей.
Робот поднял с кучи цепочку бляшек, разложил их на своей огромной ладони и сказал:
– Это активаторы.
– Активаторы чего?
Вместо ответа робот засунул вторую ручищу по локоть в один из шкафов и вытащил на свет божий обруч из мягкого белого металла с широкими пазами.
– Это усилитель мысли, – пояснил Дихн Рууу, – средство общения.
Передача от сознания к сознанию.
– Вы можете показать мне, как он работает?
– Активаторы нужно поместить в пазы обруча. Затем вы надеваете аппарат на голову…
Я взял у Дихна Рууу усилитель мысли и несколько дисков и дрожащими руками принялся вставлять активаторы в пазы. Дихн Рууу ничего не сказал.
Доктор Шейн, стоявший на другом конце комнаты, вдруг обернулся, видимо, заметил мое выражение лица и спросил:
– Что ты делаешь, Том?
– Ничего, – буркнул я, засунул последний диск на место и поднял обруч над головой.
Я знал, что страшно рискую, но не хотел даже думать об этом. Вся моя жизнь была только прологом, предысторией этой минуты. Все эти годы я был несовершенным, отрезанным от мира одиночкой, а теперь, может быть, стану полноценным человеком.
Я надел усилитель мысли (обруч приятно холодил виски) и вдруг почувствовал, что в моей голове, внутри, тяжело бьет кузнечный молот, покачнулся и, кажется, упал. Я ничего не видел, будто кто-то выключил мои глаза. Языки пламени танцевали в мозгу. Разум покинул тело и летел сейчас в пустоте…
И «увидел» другой разум…
Контакт!
Какой-то внутренний голос произнес:
– Кто здесь? Кто зовет?
– Том Райс, – ответил я.
– Но ты же не телепат!
– Теперь телепат.
Я знаю, что сейчас соприкасаюсь с мозгом Дэвиса, телепата с «Гордости Космоса». Этот человек, вчера еще незнакомец, стал мне близок, как никто другой. Наши сознания встретились. Сейчас они сольются. Я был так счастлив своим новым умением, что издал исполненный восторга вопль. Оглушенный Дэвис отшатнулся, застонал от боли и захлопнул свой мозг. Не важно. Не страшно. На самом деле никакой боли нет. Я выскользнул из сознания Дэвиса и полетел вперед…
В космос.
Как легко, оказывается, прыгать через десятки световых лет!
Удивленный, восхищенный, очарованный, несся я по Галактике. Я чувствовал, как отовсюду тянутся ко мне мысленные импульсы, я видел их, как яркие точки света, белые звезды на фоне ночного неба. Телепаты переговаривались, пытаясь понять, откуда взялся незнакомец. Я коснулся сознания Нахмана Бен-Дова, буддиста-израильтянина с Хигби-5.
– Кто это? – рявкнул он. – Ваши позывные? Кто вы такой?