Так все, хватит, – оборвала я себя, а то начинаю ныть, как валькирия в моем собственном сне.
Грохот подьзжающего грузовичка нарушил тихое уединение на балконе, и я узнала машину, которая развозит хлеб по утрам. Мой знакомый араб высунулся из кабины и поприветствовал во всю мощь своих легких:
- Bonjour, mademoiselle! Ca va?
Я перевесилась через перила и помахала в ответ рукой:
- Salut Ali, oui, ça vas, merci.
Я хрошо знала и этого веселого парня и всю его семью. Мать Али была из Марокко, а отец сенегалец, что само по себе странно – во Франции негры ненавидят арабов, а арабы негров, но эту пару рассизм к счастью обошел. Молодой человек с абсолютно черным цветом кожи и торчащими во все стороны волосами, заплетенными в косички, спрыгнул на проезжую часть и задрал голову:
- Vous ne dormiez pas déjà, les cochmarts?
На это я могла только развести руками, собственные сны я не могла контролировать никак, может и правда, от судьбы не уйдешь? С этой мыслью я спустилась вниз налить чашку чая и снова вышла на террассу. Кружка была большая и пузатая, такая, чтобы было удобно держать в руках, но чай оказался чересчур горячим и пришлось отказаться от этой затеи. Ожидая пока он остынет, я поставила кружку на перила и стала наблюдать за Али, работающего и за грузчика, и за водителя одновременно. Делать больше было нечего, до работы оставалось еще два часа. Юноша легко поднимал сразу по несколько ящиков с белыми французскими батонами, распевая во все горло, и заносил их в булочную на углу соседнего дома.
- Les crouassants pour mademoiselle! – с этими словами он упаковал пару румяных булочек в бумажный пакет и метко забросил их мне прямо на террассу. Пакет с приятным звуком шлепнулся мне под ноги.
- Merci beaucoup, Ali, bonne journee! – я улыбнулась и покачала головой. Ну сколько раз я просила его не делать этого. После такой диеты можно было распрощаться с бикини. Но сколько бы я не повторяла учтивому представителю бывших французских колоний, каждое утро находила пакет с круассанами у себя под дверью. Меланхолически вздохнув, я распечатала пакет и вытащила сладкую вредность наружу.
Удобно устроившись в желтом соломенном кресле с булочкой в одной руке и чашкой зеленого чая в другой я предавалась размышлениям. Ясно ведь что что-то было не в порядке, по ночам люди должны спать, а не дергаться из – за кошмаров. Разумеется и такое бывает, но вот если они повторяются каждую ночь, стоит только лишь закрыть глаза?!
Хотя нет, они не повторяются, они именно идут один за другим, как один какой –то многосерийный фильм, причем просыпаясь, я помнила каждую мельчайшую деталь.
Та, другая во сне, поморщившись, я все же решила называть ее валькирией, отличалась, но все же это была я, и так странно было было наблюдать за ней со стороны, чувствуя все то, что чувствует она. Или я? Тут нить рассуждений начала теряться, ум заходить за разум, я тут, я там: все это смахивало на раздвоение личности. Можно было бы, конечно, просто подождать пока этот сериал закончиться сам по себе, но боюсь еще одна неделя, и меня либо хватит инфаркт в одну из ночей, либо я умру от недосыпа.
Достав из кармана халата маленькое зеркальце, я с некоторым опасением в него посмотрелась. М-да, синяки под глазами проступали даже под южным загаром, а зеленый цвет лица оставлял желать лучщего. Был, правда , один плюс во всей канители - я похудела на четыре килограмма, только что- то меня это совсем не радовало. Самой себе я напоминала вид, который был у меня по приезду во Францию: с самолета сошла зареванная, осунувшаяся и с ощущением, что лучше бы произошла авиакатастрофа, чем я оказалась на одном из лучших курортов мира.
Наверное стоило бы рассказать все с самого начала, но у меня все не как у людей, как любит повторять папочка, вот и тут тоже самое. Год с лишним назад я решила уехать из России, бросив все: семью, спорт, работу, друзей, налаженную и удобную жизнь, меняя ее на один большой знак вопроса, но оставаться с ним в одной стране я больше не могла. Уехала из-за него.
Он… Он был далеко не первым мужчиной в моей жизни, но никто не относился ко мне так прежде искренне и нежно, так заботливо и страстно, так понимая и так не ограничивая ни в чем. А я ? Я просто любила, любила так, как никого раньше и никого больше, так словно знала его всю жизнь, а может, и много жизней до того. Со стороны все выглядит до невозможности банально. Мы познакомились по интернету, обменялись фотографиями и договорились о встрече. До сих пор это фотография стоит заставкой на моем рабочем столе. Он, повернувшись в полоборота, смотрит в обьектив со своей вечной презрительной усмешкой, облокотившись на ограду Обводного канала в Петербурге. Я даже знаю о чем он думал в тот момент, он думал о своем ребенке, который должен был появиться на свет через полгода. Заиметь ребенка в таком возрасте – недальновидно, когда решают за тебя – плохо, но когда ребенка используют, чтобы привязать, а если не получается- лишают вообще, что может быть хуже?