Только сейчас он понял, что чувствуют птицы, паря в небе, такое ощущение всепоглощающей свободы охватило его наверху. Необычайная легкость наполнила все его тело и на секунду ему показалось, что он готов оторваться от земли - чувство настоящего полета было вообще ни с чем не сравнимым. Страх исчез полностью и от детского восторга ему захотелось закричать во все горло. Дари только понимающе заулыбалась, глядя на его восхищенную физиономию:
- Вот мы и дома.
Гармон осмотрелся и похвалил:
- А неплохо живут божества.
В ответ он услышал самодовольное сопение.
Огромная ровная площадка из белого мрамора уходила вглубь скалы, высокий сводчатый потолок и резные стены отливали перламутром, но совсем не резали глаз. Воин уже пришел в себя после долгого подъема и увидел, что все стены испещрены рисунками. Он пригляделся и увидел, что почти в каждом изображении присутствовал мотив руки. Старые, молодые, скрещенные, сложенные в мольбе, протянутые, словно прося о помощи и много-много кистей рук, говорящих то ли какими знаками, то ли символами.
- А почему именно руки? – полюбопытствовал Гармон.
Он подошел к самой стене, почти касаясь ее лицом, силился прочесть, что же там было написано.
- Руки - это сила человека. – объяснила Дари. – Руками он добывает себе пищу, руками заплетает волосы, руками держит меч, руками творит заклинания, руками просит о помощи. Слова часто не несут в себе истины, а руки никогда не лгут. В линиях ладони хранится судьба человека, по твоей руке я узнала, кто ты и как тебя зовут. А ты кстати даже и не заметил.
- А вот и заметил - запальчиво и совсем по-детски парировал он, отойдя от стены - Ты брала меня за руку в лесу.
Дари направилась вглубь пещеры и жестом пригласила его следовать за ней. Легкая поступь была совсем не слышна, а звук голоса отдавался эхом под каменными сводами.
- Надо же,- спокойно удивилась она и продолжила . – Все это создали индуны. Раньше они жили в горах, но когда внизу вырос город, они спустились в долину.
Они подошли к входу в пещеру, вырубленному прямо в скале, который поддерживали две статуи, наполовину уходящие в белый камень. Лица обеих были закрыты волосами, в одной руке каждая держала черепаху, а в другой, украшая арку круглый обруч, перевитый цветущей лианой. Обручи проходили сквозь друг друга, наподобие двух звеньев цепи.
- Это статуи старейшин индунов, - обратила его внимание Дари. – Черепаха- символ мудрости, а круг – это бесконечность. Получается, что мудрость бесконечна. Это то, о чем я тебе говорила: круг – это жизнь, ведь известно, откуда ты вышел и куда придешь, а вот что внутри его – это ты должен заполнить сам.
Гармон остановился рассматривая портал, когда ему еще доведется такое увидеть.
-А почему круга два? – спросил он.
Дари уже ушла вперед и из глубины коридора раздался ее серебристый голосок:
- Человек не может быть один. Он рожден, чтобы найти свою половинку. Индуны верят, что половинки могут быть самодостаточными, но все же они связаны между собой навечно, сквозь новые жизни и миры.
- Ню-ню. – пробормотал воин и поспешил догнать божество, перспектива заплутать в каменных коридорах храма его совсем не привлекала.
Внутри стоял полумрак и прохлада, несмотря на теплый, пожалуй, даже жаркий солнечный день снаружи. В центре зала мерцал углями очаг, около него стоял белый резной стол и два таких же кресла. Дари усадила воина в одно из кресел , которое при ближайшем рассмотрении оказалось каменным, стащила с него лук и колчан, и не успел он оглянуться, как отстегнула меч. Гармон решил не протестовать, не зная, что точно входит в ритуал предсказывания будущего. В его голове смутно пронеслось что-то о магических порошках и пентаграммах, выписанных кровью, и почему-то представились еще чьи-то духи прошлого, взывающие к отмщению. Однако, ничего этого не оказалось, Дари исчезла и появилась нагруженная полным подносом всякой всячины: тут были и жаренные куриные крылышки, и блюдо с дымящимся рисом, и долгожданное жаркое судя по всему из баранины, и огромная ваза с фруктами, и даже еще теплый пирог с вишнями. Венчало все это произведение искусства хрустальная бутыль с красным вином, немного запотевшая, как если бы ее только что вынули изо льда.